Библейский Израиль. История двух народов - Игорь Липовский

Самым значительным достижением Йорама было поддержание хороших, в прямом смысле родственных, отношений с Иудеей и укрепление военно-политического союза с ней. Именно в годы правления Йорама царские дворы обеих стран максимально сблизились и породнились: иудейский престол принадлежал тогда зятю Йорама, Йеораму, женатому на дочери Ахава, Аталии. Оба царя, израильский и иудейский, имели одно и то же имя, которое произносилось двояко (Йорам-Йеорам). Несколько позднее царем Иудеи стал Ахазия, который приходился родным племянником израильскому царю Йораму. Оба царства настолько сблизились, что это дало почву для спекуляций историков о подчинении Израилем Иудеи и даже о том, что израильский царь Йорам и иудейский Йеорам были якобы одним и тем же лицом[46]. Если бы первое или второе действительно имело место, то носители традиции не оставили бы без внимания столь вопиющий шаг ненавистной им династии Омри — поклонников культа Баала. Тесные союзнические отношения, установившиеся между Израилем и Иудеей, родство между их правящими династиями были идеальной формой союза между северными и южными племенами. В историческом плане как объединение в рамках одного государства, так и вражда между этими племенными группами представляли собой крайности; куда более естественными являлись союзнические отношения, скрепленные родственными узами. Возможно, что такой характер отношений между ними преобладал в доегипетский период жизни в Ханаане и во время пребывания в Египте. Однако израильская племенная аристократия, помнившая об унижениях, нанесенных ей давидидами, рассматривала породнение царских дворов не столько как политический успех Йорама, сколько как опасную связь с домом Давида, направленнную против ее собственных интересов.

Из-за полученных ранений Йорам находился в Изреэле — неофициальной столице ханаанской части Северного царства. Йорам, как собственно и его отец Ахав, предпочитали проводить время не в Самарии, построенной на территории израильских племен, а в этом ханаанском городе. Удаленностью царя как от столицы — Самарии, так и от главных военных сил, располагавшихся в Рамот-Гиладе, воспользовался израильский военачальник Йеху. Он составил заговор против царя и, заручившись поддержкой армии, двинулся к резиденции Йорама. Быстрый переход армии Йеху к Изреэлю застал врасплох еще не оправившегося от ран царя. Он не только не знал о готовившемся перевороте, но и не имел достаточно сил для обороны города. Библейский текст не без торжества отмечает, что Йорам нашел свою смерть на том самом поле, которое его отец, Ахав, отобрал у невинно убиенного им Навота из Изреэля. Как о справедливом возмездии носители традиции упоминают о сбывшемся пророчестве Илии — ужасной расправе над Изевелью на том же «поле изреэльском». В ходе кровавой вакханалии погиб весь дом Ахава, а также его друзья и сановники. Очень мужественно встретила свою смерть Изевель. Дочь финикийского царя, мать израильского и бабушка иудейского царей, она не пыталась скрыться или бежать. Вместо этого она тщательно накрасилась и, надев свои лучшие одежды, встретила мятежного полководца с презрительной насмешкой: «С миром ли, Зимри, убийца господина своего?» (4 Цар. 9:30–31). По приказу Йеху убивают и иудейского царя Ахазию, который приехал навестить своего родственника Йорама.

Йеху обращается к напуганным придворным в Самарии, предлагая им либо добровольно выдать головы семидесяти сыновей Ахава, либо сопротивляться вместе с ними. Однако соотношение сил было настолько неравным — армия стояла целиком на стороне своего военачальника, — что окружение бывшего царя сочло за благо покориться новому лидеру. Из послания Йеху, направленного в Самарию, следует, что власть в столице, как, впрочем, и все сыновья Ахава, находились тогда в руках «князей и старейшин Изреэля», выходцев из той области, которая была населена преимущественно ханаанеями (4 Цар. 10:1–3). Возможно, это является подтверждением того, что сам основатель династии, Омри, происходил из ханаанеев Изреэльской долины. Обычная в таких случаях резня всех членов свергнутой царской династии дополнилась убийством царских сыновей из Иудеи, которые, ничего не подозревая, приехали навестить своих израильских родственников. Наконец, кровавая вакханалия закончилась совершенно новым для дворцовых переворотов явлением: истреблением жрецов Баала и разрушением храма этого божества в Самарии: «И разбили они статую Баала, и разрушили капище Баала; и сделали из него отхожее место, до сего дня. И истребил Иеху Баала с земли израильской» (4 Цар. 10:27–28). Присутствовать на этом избиении «врагов Господних» Йеху пригласил Ионадава, главу рехавитов — яхвистского клана, известного своими пуританскими взглядами. Таким образом, Йеху подтвердил как свою принадлежность к сторонникам яхвизма в Северном царстве, так и свой союз с левитами. Носители традиции ставят эти действия в заслугу новому царю: «И сказал Господь Йеху: за то, что ты охотно сделал, что было праведно в очах Моих, выполнил над домом Ахава все, что было на сердце у Меня, сыновья твои до четвертого поколения будут сидеть на престоле Израиля» (4 Цар. 10:30).

Казалось, левиты должны были торжествовать: они полностью победили и политических, и идеологических противников. Но, странное дело, вопреки всем ожиданиям левитов храмы в Бейт-Эле и Дане не были отданы в их распоряжение. Носители традиции не могли скрыть своего разочарования поступком Йеху: «Впрочем, от грехов Йаровама, сына Невата, который ввел Израиль в грех, от них не отступал Йеху, от золотых тельцов, которые в Бейт-Эле и которые в Дане» (4 Цар. 10:29). Вероятно, Йеху вынужден был считаться с теми же обстоятельствами, что и его далекий предшественник Йаровам. С одной стороны, он не захотел идти на конфликт с теми израильскими племенами, на земле которых находились эти храмы, и чьи жрецы выполняли там функции левитов. С другой — он не был готов отказаться от старой, языческой формы яхвизма, популярной среди северных племен, которая связывала этот культ с традиционными ханаанскими верованиями. Монотеизм Моисея был по-прежнему чужд и непонятен большинству населения, и новый царь не мог с этим не считаться. Было бы также наивным полагать, что истребление жрецов Баала и разрушение храма Баала в Самарии положили конец этому культу на всей территории Северного царства. Скорее всего, за пределами Самарии как в ханаанских, так и в израильских областях культ Баала продолжал существовать и дальше, однако его жрецы утратили главенствующую роль в Северном царстве, уступив ее яхвистам. Как Ахав и Изевель не смогли истребить левитов, так и Йеху не сумел покончить с культом Баала в масштабах всего Северного царства. Действия Йеху можно сравнить с поступком легендарного израильского судьи Гидеона, который, воспротивившись поклонению этому ханаанейскому божеству, совратил израильтян службой другим языческим богам. Библейский текст прямо связывает неудачи Йеху в войнах с арамейцами с тем, что он фактически продолжил грехи Йаровама: «Но Йеху не придерживался того, чтобы следовать законам Господа, Бога Израилева, от всего сердца своего. Он не отступал от грехов Йаровама, который ввел Израиль в грех. В те дни начал Господь отрезать части от Израиля, и поражал их Хазаэль во всем пределе Израилевом, на восток от Иордана, всю землю Гилад, [колена] Гада, Реувена, Менаше, от Ароэра, который при потоке Арнон, и Гилад, и Башан» (4 Цар. 10:31–33).