Google для разбитых сердец - Эмма Гарсия

В зале для заседаний на тринадцатом этаже одуряюще душно. Кристи жует жвачку и выдувает пузыри. Время от времени она вытаскивает изо рта длинную нить резинки, с любопытством разглядывает ее и снова отправляет в рот.

– Мне нравится твоя прическа, – сообщает она. – Была в парикмахерской?

– Сто лет назад.

Кристи заходит со спины и разглядывает мой затылок.

– Да, сзади не так здорово, как спереди, – изрекает она, плюхается в кресло и опять принимается выдувать пузыри.

– Ты бы не могла без этого обойтись? – говорю я, проводя по волосам расческой. – Я имею в виду, без этих кретинских пузырей?

– Это что-то вроде прически, которая называется «муллет»? – спрашивает она.

– В данном случае выражение «что-то вроде» представляется мне неуместным.

Кристи извлекает изо рта жвачку, скатывает ее в шарик, бросает в урну и откидывается на спинку кресла.

– Слушай, Кристи, нам сейчас надо думать вовсе не о прическах. Скажи лучше, как мы будем продавать десять тысяч дурацких свечей, к тому же еще не соответствующих этическим нормам?

– Никак. Нам их не продать. Нам крышка.

– Значит, так и напишем в отчете? – Я беру ручку и делаю вид, что собираюсь писать. – Нам крышка.

– Не понимаю, что такое этические нормы, – вздыхает Кристи. – По-моему, никакой этики больше не существует. Всем на нее плевать.

– Я бы не стала утверждать это так категорично. Проблема детской порнографии, например, вызывает в обществе значительный интерес.

– При чем здесь детская порнография? Речь идет о каких-то заключенных, которые коротают время в тюрьме, мастеря свечи. Не думаю, что их к этому принуждают. И вообще, кто об этом узнает? – округляет глаза Кристи.

– Компания «Барнс и Уорт», в которой мы имеем честь работать, соблюдает абсолютно все правовые и этические нормы, – чеканю я. – Запомни это хорошенько. Но пока Злюка и Образина не в курсе насчет того, что у свечей проблемы с этикой, мы можем этим воспользоваться. – Я заглядываю в свой блокнот. – Кстати, о том, что заказанная партия составляет десять тысяч свечей, они тоже пока не знают.

– Ничего, скоро узнают, – бросает Кристи, доставая из сумочки лак для ногтей.

– Кристи, они будут здесь через полчаса, и твои ногти волнуют их меньше всего на свете. У нас есть последний шанс показать им, что мы не полные кретинки.

– Господи, ну как это сделать… Не представляю… Может, лучше честно признаться, что мы полные кретинки, – хнычет Кристи.

– Можно попытаться продать всю партию через Интернет. Подробности насчет того, где и кем были сделаны свечи, там никого не волнуют.

– Гениально! – вопит Кристи и хлопает по столу ладонями. – Так и сделаем!

– Ладно, я попробую позвонить человеку, который поможет нам провернуть эту операцию.

Через десять минут в комнату входит Майкл. На нем бордовая шелковая рубашка и мятые вельветовые брюки. Я знакомлю его с Кристи; он бросает на ее задницу оценивающий взгляд, точно цыган на лошадь. Садится рядом со мной и начинает качать ногой. Комната наполняется запахом прокисшего пота. Берет мой ноутбук и выходит в интернет-магазин.

– Так, в каком разделе будем размещать объявление? – спрашивает он.

– Не знаю. Может быть, «Подарки к Рождеству».

– В этот раздел еще пару месяцев никто не заглянет.

Майкл откидывается на спинку кресла и подпирает затылок переплетенными руками. Рубашка задирается, открывая полоску поросшего темными волосами брюха. Коленки Майкла ритмично подскакивают, ботинки выбивают на полу барабанную дробь.

– Думаю, будет разумнее вывесить ваши свечи в разделе «Товары для дома», – изрекает он.

– Да-да, это будет разумнее, – торопливо киваю я.

Пальцы Майкла бегают по клавиатуре.

– Необходимо фото товара, – говорит он.

– Я пришлю его по электронной почте, – говорю я.

– Так и быть… пойдем на маленькую хитрость. Для того чтобы выложить эти фотки, придется сделать вид, что отдел ИТ совершил ошибку… а мы их в принципе не совершаем… Короче, я впутался во все это только ради тебя, Вивьен.

– Спасибо, Майк. Я твоя должница, – улыбаюсь я и, заметив, как он плотоядно улыбается, торопливо добавляю: – За мной выпивка.

– Увы, Вивьен, ты навсегда утратила заманчивую возможность выпить в моем обществе, – заявляет Майкл, встает, оглаживает себя по бокам.

– Почему это?

– Потому. Прошло то время, когда этот парень сеял свое семя вольно и свободно.

– Как печально!

– Такова жизнь, Вив. Я сознаю, как много девушки потеряли в моем лице, но ничего не могу для них сделать, – вздыхает Майкл и многозначительно пялится на меня.

– Тебя что, захомутали? – спрашивает Кристи.

– Именно так, юная Кристи, хотя я предпочел бы более изысканное выражение. Думаю, тебе хорошо знакома королева моего сердца и моих чресел.

– Что?

– Я обручился с Марион Харрисон, – торжественно провозглашает Майкл.

Слова его повисают в воздухе. Проходит целая вечность, прежде чем Кристи понимает, о ком идет речь.

– Обалдеть! Ты женишься на Образине! – вопит она.

Услышав ласковое прозвище, которым мы наградили его суженую, Майкл приходит в некоторое замешательство. Он даже перестает трясти ногой. Видно, решает про себя, подходит оно ей или нет.

– Поздравляю, Майк! – спешу я загладить неловкость. – Я и знать не знала, что ты… что вы…

– Упражняемся в любовном искусстве? Мы занимаемся этим уже несколько лет… правда, с перерывами… – Взгляд его становится рассеянным и мечтательным. – Удивительно, до чего я к ней прикипел. После всех любовных приключений меня так и тянет к моей несравненной…

– Это же здорово! – перебиваю я. – Прими мои поздравления!

Я встаю и начинаю незаметно теснить его к дверям.

– Что, убил я вас? – спрашивает он, поочередно наставляя палец на меня и Кристи.