Never Fade Away - Барышников

грудь, переместил живую ладонь на подушку рядом с головой Ви, опустил взгляд, склонился ниже — черные пряди закрыли лицо. Ухом наемник явственно чувствовал потустороннюю для окружающего жара прохладу одного из серебряных перстней рокербоя.

В глазах у Ви почти потемнело, когда Джонни ослабил давление своей металлической руки и, все еще склоненный, шепнул хрипло и отстраненно: «Вдыхай». Сильверхенд словно выслушивал что-то в их общем теле и, мало того, явно слышал то, что искал.

С каждым новым вдохом и выдохом, продиктованным чужой волей, явленной давлением тяжелого металла руки на грудь, комната, казалось, уменьшалась в размерах, из углов выползала блаженная чернильная темнота, раздражающий сейчас сетчатку свет отступал. Сильные судороги постепенно сходили на нет, но Ви охуевал как-то отстраненно, потому что слушал Джонни, а не свои мысли.

А Джонни вполголоса, все так же бархатисто, хрипло, отвлеченно и размеренно вещал о том, как на мексиканской войне он научился справляться с передозом стимуляторов, как их нахуяривали перед боем, перед тем, как отправить в жаркие кабины военной техники и бросить в мясорубку бойни. А Ви все так же отстраненно было стыдно за то, что он подумал в первую очередь об обыкновенных наркотских передозах.

С каждым словом, с каждым вдохом Ви ощущал, что все вокруг исчезло, остался только окруживший их с Джонни небольшой черный горячий вакуум, пропахший общим потом и табаком, обволакивающий, завораживающий тембр голоса рокербоя, прикосновение прядей его волос к шее Ви и одно на двоих тяжелое дыхание. И это было так же правильно и комфортно, как и чувство, испытанное Ви в момент, когда Сильверхенд потеснил его в собственном теле. Хотелось, чтобы это длилось и длилось, чтобы Джонни продолжал так же близко прижиматься, контролируя его, Ви, дыхание, чтобы хриплый голос звучал, продолжая свои исповеди.

Словно в ответ на эту мысль Джонни внезапно содрогнулся всем телом и, как будто очнувшись от тяжелого транса, поднял голову. Светлый овал его лица выделялся на фоне окружающей темноты, и наемник встретился глазами с каким-то нездешним, затуманенным, голодным и жадным взглядом Сильверхенда. И, как ни банально, понял, что потерялся в этой жаркой ограниченной персональной темноте на двоих. Выпростав руки из плена коленей рокербоя, Ви быстро, словно боясь с чем-то опоздать, коснулся его голых горячих плеч над майкой, провел ладонями выше, к шее под волосами, поймал в темноте пахнущие порохом пряди губами. Джонни стиснул коленями бедра Ви, приоткрыл губы и выронил тяжелый громкий выдох, содрогнулся снова всем телом, и это снесло Ви голову окончательно — он был уверен, что никогда в своей жизни не встречал ничего более животного и настоящего, чем происходящее в этот момент между ними. Возбуждение настигло моментально, без обычной раскачки, сознание как-то даже не поспевало за телом.

Ви застонал в голос, прижимаясь каменным стояком к Джонни, восторженно чувствуя такой же стояк в ответ, ощущая, что от прошивающих навылет эмоций его просто разбирает на части. Джонни вновь уронил голову, как-то отрицательно и пьяно качнул головой — словно споря сам с собой, замер на несколько мгновений, оперевшись на напряженные подрагивающие руки, а потом внезапно жадно припал к Ви, тяжело и максимально интимно вжимаясь всем телом.

А затем наемника знакомо дернуло из реальности, качнуло и потеснило из собственного тела, накрывая уже испытанным эйфорическим ощущением полноты, подавляющим протест и возмущение — Ви не хотел на пассажирское место, он хотел сам касаться Джонни, но его никто не спрашивал. Зрение и ощущения на какой-то момент раздвоились, затем выравниваясь и приходя к равновесию.

Когда Джонни расстегнул штаны и, смочив ладонь слюной, сгреб член Ви — или свой? — в горячий кулак, соло ощутил странное возбуждение за двоих, словно отражение в двух зеркалах, стоящих друг напротив друга и образующих бесконечный коридор. Ви боялся, что в какой-то момент, умножившись, оно станет невыносимым.

Джонни дрочил умело, уверенно и затейливо, с незамутненным наслаждением, то переходя на простые размеренные движения кулаком, то ослабляя напор и лаская член кольцом из двух пальцев, оглаживал влажной ладонью головку, и вновь возвращался к грубоватым простым движениям кулака, точно зная, что ему нужно и как это получить. Он стонал тихо и хрипло сквозь зубы, закрывал глаза, склоняя голову, словно слушая себя, как до этого слушал, склонившись, наемника, и Ви содрогался от экстаза вместе с Джонни, потому что и в дрочке, как оказалось, у Сильверхенда тоже был непередаваемый блядский пресловутый стиль. Ви хотелось извиваться на сбитой постели, подмахивать, вбиваться членом в кулак, но, выяснилось, что он был почти полностью вытеснен на периферию, и все, что ему оставалось — это только оглушающее голое удовольствие, которое он не мог физически проявить — ни движения, ни стона. И это сводило с ума куда больше, чем простое удовольствие. Это было ебаной пыткой.

Казалось, что Джонни мог бы еще держаться, мог бы еще продолжать это безумное наслаждение, но, судя по всему, его накрыло ощущениями сходящего с ума Ви, практически мечущегося в агонии, поэтому кончили они внезапно, бурно и оглушающе.

И почти одновременно, без единого слова, наемника грубо вышвырнуло в негу собственного тела, во влажную блаженную пустоту.

Ви очнулся от почти уже забытого размеренного стука затылка Джонни о стену. Сильверхенд со скучающим видом стоял на своем обычном месте у окна и курил. Все было при нем — потрепанный бронник, авиаторы и саркастическая усмешка на безразличном ебале, словно бы не он полночи рассказывал ему шепотом о сокровенном, а потом разнузданно стонал прямо в ухо.

— Спасибо, Ви, — чуть сдвинув авиаторы вниз, Джонни ухмыльнулся шире и издевательски задорно выгнул бровь, — подрочить вживую — лучший подарок при адреналиновом передозе. Если надумаешь еще какой хуевый план, не забудь позвать.

— Да обращайся, — Ви был растерян до охуения и все еще не мог собрать свои мысли в одну кучу, чтобы понять что это было, но уже осознавал одно: он зол и чувствует себя использованным. Все было обставлено максимально по-сильверхендовски: искренне помог, приманил, одурманил, выеб в мозг без спроса и сделал вид, что нихуя не случилось. И теперь Ви мучило галимое чувство, что он все понял неправильно и очень многое себе этой ночью надумал. Как и те до него, в кого сам Ви так боялся превратиться, попав на орбиту звезды по имени Джонни, — Но если ты еще раз провернешь такую хуйню без спроса, то вместо дрочки закусишь блокаторами.

Как ни странно, ввязываться в спор Джонни не стал, хотя даже соло видел в ситуации огромный потенциал