Never Fade Away - Барышников

не только дрочил охуенно, он еще и трахался как боженька — это Ви подозревал, а теперь уверился окончательно. И сколько наемник ни хотел бы абстрагироваться от этой неебической сцены, смутно помня про пресловутую, но такую далекую и эфемерную проведенную черту, это ему не удавалось. Вудуисты наверняка там ведрами лед в ванне обновляли.

А еще, пребывая невольным пассажиром в голове Сильверхенда во время этой сшибающей сексуальностью с ног сцены и ощущая неподдельную и яркую животную страсть Джонни, Ви одновременно стыдился своего желания, испытываемого к рокеру.

Сильверхенду явно нравилось быть с очаровательной девушкой, он хотел ее до дрожи, а Ви совсем не был изящной светловолосой Альт, вызывавшей желание одним покачиванием бедер — чистый же секс. Ви был недурен собой, но прост, как самый банальный прогерский код — причем что внешне, что внутренне. Никакой загадочности и утонченности. И никогда не жалел об этом, зная, что привлекателен для многих в своей простоте — эдакий надежный, принципиальный и опасный для недругов парень без двойного дна.

При вкусах Сильверхенда было неудивительно, что он выпер Ви из тела, чтобы подрочить в гордом одиночестве.

Но, каким бы жарким ни был секс этих двоих, в посткоитальном сраче они стоили друг друга. Переругивание было неинтенсивным, но от того еще более болезненным и искренним: Альт считала анархистские идеалы Джонни бредом ненормального и равняла его с сумасшедшими, что стоят на углу с извечными табличками «Конец мира близок», пуская слюни изо рта; сам Сильверхенд, ничуть не выбирая слова, в своей жестокой искренней манере вываливал, что не желает меняться в угоду кому-либо, отношений не ищет и не считает секс поводом для сближения. Ви не хотелось со стороны судить чужие отношения, а тем более отношения Джонни, с которым им еще необходимо было уживаться в одной голове, но выводы напрашивались сами собой — этим двоим будто бы не было дела друг до друга. Ви с грустью подумалось, что здесь нет любви, которая померещилась ему сначала за страстью.

Дальше все мешалось в калейдоскоп крови, бойни и горя: Джонни на парковке, в попытке защитить Альт от похитителей проткнутый насквозь клинками богомола; первый налет на Арасака-тауэр в попытке спасти Альт; ее смерть.

Недавнее возбуждение было начисто вымыто из сердца Ви сочувствием, печалью и сожалением. Эти чувства, он знал, были его собственными, потому что Джонни испытывал всепоглощающую ненависть и горе, но это было не горе влюбленного, а горе проигравшего.

Особенно на этот раз сильный сбой биочипа настиг Ви, стоило ему только распахнуть двустворчатые двери Церкви Пасифики и шагнуть из приятной темноты на яркое жаркое солнце. Споткнувшись, наемник качнулся вперед, не совладал с равновесием и рухнул на асфальт на одно колено, снова обдирая ладони о тротуарную плитку. Замер, пытаясь устаканить качающийся вокруг в дурнотном мареве мир и изгнать из ушей отвратительный звук помех, вгрызающийся, казалось, прямо в корни зубов.

— Смотри-ка, смотри. Видишь? — Джонни не обратил внимания на загибающегося от боли Ви, а смотрел куда-то вдаль, указывая на так и недостроенные отели-небоскребы Пасифики. Даже в этой разрухе, даже через голубые помехи, разрезающие изображение на его оптических имплантах, наемнику привиделась какая-то щемящая красота в этих покинутых опаленных взрывами громадах. Искореженные, искалеченные, покрытые копотью сажи, твердые и несдающиеся, изредка умудряющиеся весело отражать лучи солнца редкими уцелевшими грязными стеклами — кого-то они Ви напоминали, — Пидорасы, блять… Ты только посмотри, что они сделали с этим районом.

Сильверхенд явно был на взводе, это Ви чувствовал всеми своими измученными синапсами. Оставив созерцание недостроя, Джонни нервно развернулся на каблуках, дошагал до кучи сваленных неподалеку стройматериалов, опустился на каменные блоки и, решительно вытянув ноги, устроился в замкнутой угрюмой позе. Было пиздец как хреново, но Ви, переполняемый сочувствием, двинулся за Сильверхендом и тяжело опустился, усаживаясь на ступеньки рядом.

— Я вижу, что тебя что-то грызет. Расскажешь?

— Я все это время разбирался, что у тебя в голове. Пытался понять, с кем имею дело, — голос Джонни был обманчиво вкрадчивым, да только уже отдавал ядом и не предвещал приятной беседы, но у наемника после всего испытанного не было желания сраться. Впрочем, видимо, оно было у Сильверхенда. Или же, как оценил Ви, рокер был тоже настолько оглушен и расстроен погружением в болезненные воспоминания и беседой с Альт-искином, что ему необходимо было сорваться, чтобы отвлечься. Что ж, пусть стравит пар, ему это будет полезным. Соло на этот раз не собирался огрызаться. Еще неизвестно, как бы повел себя он сам, если бы мертвая подружка необоснованно винила его в своей смерти — Ви, кстати, настолько опешил от несправедливости обвинений, что вписался за невиновность Джонни. Да только Альт и Сильверхенду было вообще не до него, они были увлечены припоминанием друг другу старых нанесенных ран. И Ви тут был бы совершенно ни при чем, если бы рокер неотступно не требовал от Альт спасения его, Ви, жизни, — Сперва я подумал, что тебе просто не везет, но потом до меня дошло, в чем твоя проблема. Ты просто мальчик из Хейвуда, который осмелился погулять в паре кварталов от дома. И тут оказалось, что ты умеешь только красть у «Мусорщиков».

Хриплый голос Джонни звучал язвительно и довольно, но Ви слышал, что он изнывает от желания выдавить из себя испытанную боль — пусть через оскорбления непричастных. Сильверхенду было необходимо облегчить свое состояние хотя бы как-то, иначе его, возможно, разорвало бы на байты от ненависти.

Ви безропотно позволил Джонни и язвить по делу, и выплевывать незаслуженные, полные яда, слова. И наемник знал, что в итоге рокер от мелких оскорблений перейдет к главной своей ране.

— Я скажу тебе, почему я хочу уничтожить «Арасаку». И советую послушать, потому что я скажу это только один раз! Я видел, как корпы забирают у фермеров воду, а потом и землю. Видел, как они превращают Найт-Сити в машину, которая ломает судьбы, уничтожает надежды и выкачивает деньги, — Джонни вскочил на ноги и заметался вдоль перил, не пытаясь даже скрывать владеющую им ярость. Ви слушал и был согласен с каждым словом. Он понимал эту боль, это бессилие и желание изменить хотя бы что-нибудь в блядской прогнившей системе, — Они давно получили контроль над нашей жизнью, но теперь им нужны наши души! Ви, я объявил им войну не потому, что меня угнетает капитализм, и не потому что у меня ностальгия по старой Америке. Это война людей против системы, которая перестала нам подчиняться. Борьба с блядскими силами энтропии!