Never Fade Away - Барышников

пал первой жертвой и с позором отполз куда-то в кусты, Натти Бампо со стоном испарился. Ви почти каждый шов успел пересчитать — отличные швы кстати, эксклюзив; штаны не ширпотреб какой — штучная работа. Сглотнув первый ком в горле, наемник неиллюзорно подвис, медленно перемещая взгляд вниз по бесконечным ногам вплоть до пыльных рокерских ботинок. Затем, словно завороженный, не в силах отлипнуть, медленно начал вновь поднимать взгляд: лодыжки, икры, колени, узкие бедра… снова ширинка, блять. Охуенные швы, но это, кажется, Ви уже подмечал. В деталях рассмотрев потрепанный бронник, Ви еще недолго полюбовался на мышцы, перекатывающиеся на плечах Джонни — живые и кибернетические, а потом мазнул взглядом по загорелой шее и покрытому многодневной щетиной подбородку.

Дальше было бы самое страшное — наверняка готовые изогнуться в саркастичной усмешке узкие губы и охуевшие карие глаза за авиаторами, пророчившие много-много дней подъебов, но ситуацию спасла шальная пуля, угодившая в контейнер прямиком рядом со щекой Ви. Ну что тут скажешь? От внезапности выстрела охуел один давно мертвый рокербой, охуел один небритый вынесенный напрочь наемник, но больше всех охуел, наверное, секьюрити Милитеха, заставший за контейнерами сидящего на корточках и завороженно и восхищенно пялящегося в пустоту соло. Шмальнул-то, наверное, больше не для защиты, а чтобы вспугнуть блаженного ебаната. Мало ли — киберпсих?

А знали бы вы, чумбы, как тяжело зачищать КПП Милитеха, под завязку набитый защитными дронами и боевыми человекоподобными роботами, с каменным стояком, на дрожащих ногах, да еще и опасаясь услышать летящие в спину сложные вопросы или издевки…

Короче, со шлюхой Ви хватило на пару вымученных раз, вялых и без огонька, которые выручили на пару дней, после чего Ви понял, что придется брать дело, так сказать, в свои натруженные мозолистые руки.

Да, это было до шизы странно, если перевести ситуацию на нормальные отношения: при их все усиливающейся связи с Джонни это было все равно как зайти в комнату с человеком, который тебе нравится, сесть на стул посреди комнаты, оповестить в полный голос, что сейчас ты будешь передергивать на предмет своего обожания — и таки начать дрочить прямо под охуевшим взглядом визави. Весело, одним словом.

Но ситуация становилась патовой, и Ви надеялся, что Джонни сможет его понять, отойти в сторонку на вечер и переждать где-нибудь глубоко на задворках, раз уж на этот раз красивых блондинок не завезли. И главное, соло надеялся, что Джонни не узнает, что будет твориться у него в голове в процессе. Да, надежда была глупой, но чем черт не шутит, в конце концов? Могло же и Ви, законченному неудачнику по мнению Сильверхенда, хотя бы разок повезти?

Наемник поступил как настоящий чумба: предупредил соседа по голове со всем уважением о том, что ему нужен вечерок для себя. Только что воображаемый носок на ручку двери не вывесил. Джонни передернул плечами, безразлично уронил «Да не вопрос, пацан», и реально пропал. Причем так тщательно, что Ви и не чувствовал его почти.

И, уже стоя в полумраке под душем в своей квартирке, наемник наконец-то отпустил мысли, позволив им течь свободно, словно бы он, и правда, был в теле один. Ви даже не представлял до этого момента, насколько это ему реально было нужно. Он так долго держался, стреноживал себя, не давая воли мыслям и желаниям, что иногда было реальное ощущение, что ему сводило мозг.

Тугие струи били в плечи и спину, вода ласкающе стекала по груди и животу, ниже, в выбритый пах и по ногам. Темнота позволяла фантазиям становиться почти осязаемыми. Уперевшись горячими ладонями в холодящую стену, наемник без усилия представил себе мощную, но умудрявшуюся при этом оставаться изящной фигуру Джонни; его небрежный разворот плеч, когда он складывал руки привычным жестом на груди; свободную и небрежную походку, узкие бедра, обтянутые мягкой коричневой кожей…

Ви прикоснулся к уже восставшему члену и огладил плоть, ухватив в кольцо пальцев. Первая дрожь удовольствия пробила по позвоночнику до копчика и опустилась вниз по ногам. Ви приоткрыл губы и мучительно выдохнул с первым же стоном, продолжая двигать уже кулаком от основания к головке. Сознание услужливо подкинуло воспоминание о том, как Джонни содрогался всем телом и, тяжело дыша, вжимался в него, Ви, в том странном жарком темном вакууме, окутавшем их обоих. И этот безумный, какой-то нездешний взгляд — всепожирающее пламя, неутолимый голод и туман. Наемник крепко зажмурился, отклонившись назад и уперевшись модно выбритым затылком в стену, простонал уже в голос и ускорил движения кулака, теперь уже специально задевая чувствительную головку большим пальцем. Ему хотелось снова исторгнуть из Джонни тот хриплый стон сквозь зубы, потому что ничего более сексуального и более желанного Ви в своей жизни не слышал; ему хотелось довести Джонни до самого сумасшедшего края; любоваться его лицом, видеть, как ему хорошо, смотреть в самые безумные, жаркие и жадные темные глаза, наслаждаться в них всепоглощающим желанием, а потом и предчувствием финала. Быть причиной этой жажды и этой жадности.

Возбуждение накрывало сильно и быстро, гораздо интенсивнее, чем с той симпатичной шлюхой. Конечно, ведь с ней он не мог представлять себе Джонни.

Пальцы, ласкающие член, изменили темп и кулак прошелся незнакомым изящным проворотом, умудрившись единым долгим движением огладить и головку, и мошонку, выбив из Ви новый интенсивный стон и заставив удивленно распахнуть глаза. Осознание знакомого чувства правильности и единения ударило только сейчас, напугало до удушливого сердцебиения: Джонни был тут, с ним, не где-то на задворках, а вполне себе равноценным хозяином мыслей, ощущений и, возможно, даже тела.

— Продолжай, — голос рокера у самого уха — или в голове? — был тихим, хриплым и, казалось, таким же темным, как полумрак душевой, его бархатистость пожирала волю и гипнотически подчиняла, — Я, блять, тоже не железный. Если начал, Ви, то не останавливайся.

Вторая ладонь наемника, управляемая чужой волей, потянулась к паху, коснулась лобка и прошлась мучительной лаской по низу живота, с силой огладила рельефный пресс. И Ви рухнул в пылающую пропасть.

В этот раз Сильверхенд не перехватывал управление полностью, это было больше похоже на ситуацию с финтом. Ви чувствовал горячее желание Джонни, его жаркую нетерпеливость и то, как рокер с ухмылкой останавливал себя же самого от спешки. Сильверхенд позволял Ви дрочить самому, и наемник представлял, что ласкает не себя, а Джонни, — что было сейчас наполовину правдой. В моменты, когда Ви срывался в изнемогающий стон и терял ритм, Джонни перехватывал управление, восстанавливал жаркий темп, вытворял что-то безумное своими чувствительными