Духи Тургояка. Первая встреча - Олег Соломатов

Вдоль горы мы двинулись в обратном направлении, внимательнее глядя под ноги, по дороге собирая землянику и перескакивая через крупные валуны, заросшие мхом и лишайником. На одной лесной полянке, на освещённом солнцем крупном камне, я заметил отблески мелкой чешуи. Опять змея – возникла первая мысль, но, приглядевшись, я увидел крупную ярко-зеленую ящерицу, греющуюся в послеобеденных лучах. Мне часто до этого момента попадались ящерицы, но все они были мелкими и серебристо-серого цвета, а эта была намного крупнее своих соплеменниц и яркостью раскраски напоминала крошечного дракончика с яркими, серебристо-зелеными чешуйками на теле, готового вот-вот исторгнуть изо рта огненный шар. Почему-то я сразу сравнил её с большой зажигалкой, от чего стало смешно. Нажимаешь ей на хвост, а она разжигает костер, прикольно. Но ящерица повернула в мою сторону головку, и от её пронзительного взгляда мелких бусинок глаз стало стыдно за свои мысли. Чувство уважения или даже какой-то любви к природе захлестнули мои мысли. Её взгляд вдруг смутно напомнил мне, что совсем недавно я его уже где-то видел. Я даже не стал подзывать Санька, который беспечно шагал невдалеке и насвистывал песенку А. Пугачевой про волшебника-недоучку. Мне даже на ум пришла картинка из книги об островах Океании с морскими игуанами на прибрежных скалах, только вместо «океана воды», вокруг бушевал «океан леса». Ящерица проводила нас пристальным, немигающим взглядом и исчезла в траве. Дальше тропа спускалась в болотистую низину, которую пришлось проходить по веткам, брошенным в жижу и крутым кочкам, норовившим выскочить из-под ног. И вот она – стоянка. Ноги от долгих гуляний по гористому лесу гудели. Мы, как были в кедах, так и вошли в озеро по колено. Прозрачная, холодная вода, просочившись через штанины и брезент кед, приятно охладила натруженные мышцы. Блаженству не было конца. Побродив вдоль берега и ополоснув грязные ноги, мы выбрались на берег, сняли мокрую одежду, развесили её на кустах, возле палатки, а кеды, нацепив на рогатинках, разместили около костра, в котором тлеющих углей за сутки пребывания на стоянке, накопилась горка, высотой около тридцати сантиметров.

Хождение босиком оказалось не таким уж болезненным, как показалось вначале. Поляна была ровной и все шишки, от которых стопы автоматически скрючивались при вставании, уже сгорели в костре, а мелкие и крупные камни перекочевали либо в «оторочку» костровища, либо в соседние кусты. Почва, слегка посыпанная сухими сосновыми иголками, была прогрета солнцем и обвеяна лёгким бризом с озера. Это топтание по поляне создавало ощущение единения с природой, а через стопы в тело вливалась мощная энергия Земли, усиливая иммунитет и отгоняя болезненные состояния. В дни посещения лагеря я вообще забывал о том, что существуют болезни, а во время похода, это ощущалось особенно. Я мог до посинения сидеть в холодной воде озера, бегать босиком по земле и лужам, есть всё, что попадалось съедобного в лесу и на воде, получать синяки, ссадины и мелкие порезы от падений и лазаний по скалам, пить воду из озера, при этом, отгоняя толпу водомерок, и ни разу не задуматься о простуде, дизентерии, столбняке и прочих болезнях, которыми нас пугал врач из медпункта пионерского лагеря.

Пока мы валялись в палатке, обсуждая дневные приключения, одежда и обувь быстро высохли. На голубом бескрайнем небе облака вообще отсутствовали, что редко бывает в летние месяцы на Южном Урале, и от этого Солнце, ветерок с озера и костровище максимально быстро выполнили свою работу. Группа девчонок во главе с Михалычем, тоже заканчивала колдовать над ужином и к месту принятия пищи потянулись с пустыми котелками самые голодные отрядные аборигены. Ели мы с Сашкой практически молча, изредка поглядывая на общий котёл, в надежде успеть положить добавки, и таки успели. Еды оказалось так много, что решили оставить её на ночь, для «полуночных голодающих певцов» и пока не мыть котлы. Когда котелки повторно опустели, а наши желудки на три четверти были завалены едой, осталось «замахнуть» по кружечке горячего какао с галетным печеньем и сгущенкой, да растолкать по карманам горсть ирисок «Золотой ключик». Проковыляв с полным животом на бережок, я, с трудом присел на большой плоский камень, потер песком котелок с ложкой и кружкой, а потом – так и остался сидеть на нём, глядя на дальний берег через толщу горячего и влажного воздуха, от которого видимое изображение становилось нерезким и расплывчатым. Создавалось впечатление, что мы находились под гигантским стеклянным колпаком, и всё вокруг нас было нереально далёким, за непроницаемой защитной переборкой. Стаи мальков кружили у поверхности воды, подъедая все остатки пищи с поверхности озера после нашего ужина и массового мытья посуды. Между камнями я заметил связку небольших мертвых рыбешек, связанных между собой бечевкой для приманки раков, но поблизости присутствия этих представителей озёрной фауны не наблюдалось. Ходили слухи о том, что во всех озёрах вокруг города, в раз они все вымерли из-за «раковой чумы». Но наши раколовы всё же надеялись, что это только слухи, и на вечерней охоте им, всё-таки, повезёт. Тем более что физрук днём рассказывал об аквалангистах, приехавших из Екатеринбурга на озеро для его изучения и поиска подводных гротов, разбивших палатки вблизи пионерского лагеря, и что они на глубине во время погружения видели огромных раков. Гулять по окрестностям больше не хотелось, я поплёлся к палатке. Почти вся наша группа разбрелась по окрестностям, в основном в зарослях черемухи. Пара человек, ковыряя палками в костровище, выпускали в небо пучки искр, и эти сгустки энергии напоминали Джинов, выпущенных из волшебных ламп. Повалявшись в духоте на спальниках, я понял, что лучше – свежий ветерок, а не пропахшая дымом палатка. Выбравшись наружу, двинулся к ближайшим кустам, прихватив складной нож. Выбрав один из ровненьких стволов в ивняке, срезал его, соорудил подобие посоха, а пока кора не засохла, уселся у костра с этой палкой, вырезая на её поверхности витиеватые узоры в виде змеек, сеточки и прочих узоров, которые приходили в голову в процессе почти первобытного народного творчества. Проходящий мимо костровой Эдик, увидел мой «hand made» и воодушевлённый моей идеей, тоже понесся в заросли ивняка за подобной палкой. Через полчаса вокруг костра сидела кучка «резчиков по дереву» с вдохновением строгающая палки и изготавливая подобия первобытного вооружения. Часть вилок перекочевали с острог на новые резные рукояти. Занятые народным творчеством, мы не заметили, как солнце коснулось верхушек Заозёрного хребта и с каждой минутой, вечер всё больше набирал силу, сменяя дневной зной и наполняя окружающий воздух вечерней прохладой и лёгким ветерком с озера. Кто-то вспомнил про дохлую рыбу на верёвке и побежал на берег проверить присутствие представителей ракообразных около неё. Но сколько они не вглядывались в нагромождения подводных каменных джунглей, ни одного уса, ни одной клешни в щелях и гротах замечено не было. Правда увидеть раков было весьма проблематично без маски, да еще и ветерок погнал мелкую рябь по воде, от чего все сделали вывод, что раки то есть, но мы их просто не умеем высматривать. Наша вчерашняя команда стала потихоньку готовиться к повторной экспедиции и вот перед тем, как стемнело, мы гурьбой выдвинулись в сторону полуострова Веры.

Для меня в этой вылазке не было главным поймать много раков. Отсутствие их до последнего момента – охладило «боевой пыл» и сейчас меня больше интересовали пещеры. Я их представлял огромными, как в фильмах по телевизору, с наскальными рисунками, горами костей от мамонтов, стаями летучих мышей и прочими атрибутами, положенными для таинственных пещер, в моём понимании. Продвигаться пришлось вначале вдоль берега по колени в иле, тине и зарослях водорослей, через заилившуюся курью, некогда, при «большой воде», считавшуюся заливом. Дальше начиналась песчаная коса с редкими тонкими березками и высокой болотной травой. Двигались мы вдоль косы – кто по пояс в воде, ежесекундно склоняясь и присматриваясь к редким камням, кто ближе к берегу. Санька взял мою маску и вообще передвигался «по дну руками», одной рукой переворачивая мелкие камни, встречавшиеся на пути, другой держал острогу наготове, а мне досталась почётная обязанность – нести его сумку под раков, верхнюю одежду и свои пожитки. В воду я не лез, а просто наблюдал за остальными. Если бы хоть один из них обнаружил добычу, другое дело, все бы ринулись в воду, а так – какой смысл мочить футболку, триковину, да и в сумке у меня лежал фонарик со сменным комплектом батареек, складной нож, мазь от комаров, пачка галетного печенья, рыбацкий набор и коробок спичек в пакетике. Замочить всё это не было большого смысла. Смеркалось и потихоньку на небе стали проявляться стайки звезд. Теплый, насыщенный влагой воздух от прогретого за день озера, поднимался вверх и искажал свет звезд, создавая иллюзию подмигивания последних. Я достал фонарик, кто-то разжёг факелы из бересты и вся процессия, издали напоминавшая «крестный ход», двинулась вдоль берега Веры. По прошествии получаса, мне уже надоело бродить вдоль берега и созерцать ныряльщиков с острогами. Я поражался их упорству. Кто-то из них нашел в воде небольшого, но, увы – дохлого рака и это подхлестнуло всех на новые поиски. Санёк, дольше всех находившийся в воде, выбрался на берег с посиневшими губами и кожей, напоминавшей «общипанного гуся». Без смеха на него смотреть было невозможно. Мы на берегу соорудили небольшой костерок, накидав в него сухой тины и гнилых ветвей берёзок, в изобилии валяющихся вдоль берега. Санёк быстро надел свои пожитки. Несколько отчаявшихся охотников тоже закончили водные процедуры, и расселись вокруг разгорающегося костерка. Подкрепившись галетами и остатками какао из чьей то фляги, мы разлеглись на песочке и уставились в безоблачное, бездонное ночное небо. По поверхности воды тихо разносились звуки гитары, девичьего пения и отблески большого костра с места нашей стоянки. Не знаю, как других, но меня раки уже не интересовали совсем и мысли были устремлены вглубь острова к пещерам.