Стеклобой - Михаил Перловский

Хозяйка подошла и положила перед Романовым стопку бумаг, щелкнула выключателем, и зажглась зеленая настольная лампа.

— Я оставлю вас, — отчеканила она и исчезла в дальнем углу кабинета, скрипнув невидимой дверью.

Романов еще раз оглядел комнату, чтобы немного успокоиться, и решил начать сразу с бланка. Послав проклятия бумажной бюрократии со всей ее душевыматывающей системой, готовый вспоминать номер паспорта и адрес по прописке, он прочел графы:

Бланк регистрации желания № 1278

ФИО

Желание к исполнению

Гарантийный срок

Подпись

Романов сразу ощутил свой позвоночник, по нему, как по трубе, подали холодную воду. Из множества пунктов инструкции он понял, что ему надлежит выбрать для исполнения любое из своих желаний, точно сформулировать его, согласовать с администрацией города, заполнить бланк заказа и поставить печать. А по истечении трех месяцев гарантийного срока убраться восвояси. Он привстал, уставясь в бланк, старательно перечитал расплывающиеся буквы и мягко осел обратно.

С тех пор, как он в подвале архива вычислил, что в маленьком городе Новгородской области исполняются желания и бездарь Мироедов нажелал себе удачливую писательскую судьбу, он носил в себе эту тайну как жемчужину в раковине. Вынашивал, растил, никому и никогда не открываясь. А теперь получалось, что он валяется посреди пустого берега вскрытый и пустой, а на шее надменной малознакомой женщины сверкает его жемчуг, обрамленный в золото самой низкой пробы. Более того, рядом устроен сувенирный ларек по продаже таких же побрякушек. Перед глазами все поплыло, Романов попытался собраться. Значит, по большому счету все подтверждается, все существует, и он вычислил это сам! События последних лет вспыхивали кусками и рывками, как при плохом монтаже. Но рассказывать здесь обо всем, для чего он приехал в город, немыслимо. Он встал, машинально схватил со стола хозяйки толстый журнал, споткнулся о край ковра, пошел к окну, откинув тяжелую штору. Тупо заныло в затылке. Нет, лучше ему вернуться на место, так и до обморока недалеко.

— Вы готовы, Дмитрий Сергеевич? — хозяйка размытым пятном прошла мимо и села напротив.

Сознание Романова металось. Ему почудилось, что и ковры с гардинами, и бюсты, и полумрак — вся странная комната вместе с рыжеволосой хозяйкой старается поймать его в круг света от настольной лампы, выведав самое сокровенное. Один промах — и он увязнет в чьей-то игре, запутается, будет вести себя глупо, и все будет кончено. Он представил, что мог бы сделать в такой ситуации Макс. Мысленно надел на нос его очки и улыбнулся самой обаятельной из всех своих улыбок.

— Мне кажется, вы дали мне не те бланки, — он растерянно развел руками. — Что-то я в них ничего не могу понять, и главное — тут ведь нет ни слова про квартиру.

— Нет, Дмитрий Сергеевич, это именно те бланки, — белое пятно постепенно превращалось в хозяйку с дымящейся фарфоровой чашкой в руках. — Теперь, когда вы ознакомлены с общими порядками, вы можете мне ответить, зачем вы здесь и чего вы хотите? — она посмотрела ему в глаза, но на этот раз он выдержал ее взгляд.

— Уважаемая Александрия Петровна. Я бы очень хотел… тоже выпить кофе, — он посмотрел на ее чашку. — Это возможно? Такой аромат! — он просительно сложил руки на груди. Пауза длилась всего секунду.

— Это возможно, — хозяйка вышла из-за стола и через мгновение внесла поднос с кофейником и чашками.

— Ох, спасибо, я сам, сам, не беспокойтесь, — он вскочил, перехватил из рук хозяйки кофейник и налил себе кофе. Тот оказался превосходным.

Романов сделал глоток и издал восхищенное мычание. Пожалуй, пора начать раунд. Сперва нужен отвлекающий маневр. Он пролистнул пару страниц журнала. «Обзорный каталог желаний», прочитал Романов. Мелькнули разделы «Здоровье» и «Имущество».

— Послушайте, а кто у вас тут все это придумал? Очень остроумно, — он подпер щеку ладонью, словно приготовился слушать интересную историю.

— Боюсь, мне трудно вас понять, — ответила Александрия Петровна. Теперь она смотрела на него с явным интересом, не скрывая легкой насмешки. — Так все же, каково будет ваше желание? — она еще раз поднесла к носу изящный серебряный флакончик, висевший у нее на груди.

— Ну, думаю, будем придерживаться канонов. — Романов вздохнул и сделал глоток. — Полцарства и принцессу, — он снова улыбнулся.

Александрия Петровна, откинувшись, постукивала ложечкой о край фарфоровой чашки.

— У меня сложилось впечатление, дорогой Дмитрий Сергеевич, будто вы не верите, что здесь может быть исполнено ваше желание. Оно у вас вообще есть? Поделитесь со мной, или мы зарегистрируем половину вашей принцессы.

— А у меня в свою очередь сложилось впечатление, будто я брежу, — спокойно сказал Романов. — Но мне, увы, пора. Значит, в квартире мне регистрироваться не обязательно? — он встал из-за стола, неловко задев его. — Если передумаете, я буду ждать вас вечером с договором. Прошу простить, я вас покидаю. — Он легко поклонился, но про себя подумал, что вечно у него этот поклон выходит неуклюжим. У Макса же — всегда полным изящества.

В дверь постучали, и Романов заметил, как и без того напряженная спина хозяйки сейчас же превратилась в камень, а глаза потемнели. За дверью оказалась невысокая коротко стриженная девушка, которая весело бросила: «Телефонограмма!» и протянула руку с листом бумаги.

— Еще две минуты вашего внимания, Дмитрий Сергеевич, — быстро проговорила хозяйка, подошла к двери и забрала протянутый лист, лишь мельком взглянув на него. — В городе действует строгая система, — заговорила она металлическим голосом. — До тех пор, пока бланк не будет подписан, никто не имеет права предоставлять вам жилье. Или вы заполняете бланк, или покидаете город немедленно.

Романов закрыл глаза и вздохнул. Похоже, еще одно действие и антракт.

— То есть просто так снять квартиру я не имею права? — он достал сигареты, встряхнул зажигалку, и, не спросив разрешения, закурил. Он слышал, что его голос звучит как нужно — бесстрастно, холодно и слегка нагловато. — Понимаете, я собираю материал. Я писатель. Я пишу. Мне необходимо осмотреть этот город, проникнуться, так скажем, атмосферой. И я очень тороплюсь.

— Ищите атмосферу в любом другом городе, — отрезала хозяйка и поднялась.

— Ну хорошо, — нетерпеливо сказал Романов и еще раз пробежал глазами строчки. Пора бы сообразить, чего он может хотеть. — Так я могу записать здесь всё что угодно?

— То есть прочесть инструкцию вы не удосужились. Всё что угодно, кроме убийства или воскрешения, — Александрия Петровна, потеряв к Романову интерес, отошла к полкам с документами и принялась что-то искать в своих бумагах.

Не поднимая на него взгляда, она монотонно говорила:

— В первый день одно из ваших повседневных действий запустит механизм исполнения. Вам надлежит определиться, какое именно, и повторять его до тех пор, пока вы не сочтете процесс законченным, — она сделала паузу и подняла на него глаза. — В городе этот механизм называют «кнопкой».