Город, над которым не светит солнце - Андрей Арсеньев

– Вы к кому?

– А я ко всем сразу, – резко отвечает капитан. – Оперуполномоченный Хромов.

– Покажите удостоверение в камеру.

Только сейчас опер заметил, что вокруг полно камер видеонаблюдения: на углах здания, несколько у крыльца. А один большой чёрный глаз висит прямо над Борисом. Он машет раскрытым удостоверением над головой, и дверь открывается. В небольшом холле Хромова встречает молодой парень в форме Росгвардии. Ну точно – тюрьма.

– Здравствуйте. Что-то случилось?

– Мне надо побеседовать с классным руководителем десятого «б», – отвечает капитан, убирая удостоверение.

Проходит дальше. По бокам располагаются небольшие гардеробные. Справа дверь, ведущая к лестницам и учебным классам. А дверь, расположенная прямо, ведёт в левое крыло школы, где находится актовый зал.

Пока Борис рассматривает холл, боец Росгвардии листает свой журнал. Несколько минут он что-то высматривает, затем улыбается, как полоумный, и произносит:

– У Людмилы Сергеевны сейчас «окно». Она в столовой, идёмте я вас провожу.

Они проходят в актовый зал, который в свободное от мероприятий и представлений время выполняет функцию столовой. Зал огромен. Потолки метров пять, может, шесть. В самом конце устроена большая эстрада, а всё свободное пространство зала занимают большие белые столы. За одним из столов сидит пожилая женщина. Хромов направляется к ней.

– Добрый день, Людмила Сергеевна, – капитан нависает над учительницей. – Меня зовут Борис Николаевич. Я из полиции.

– Присаживайтесь. Простите, а удостоверение ваше я могу увидеть?

Оперуполномоченный устраивается напротив женщины. Достаёт и раскрывает удостоверение сотрудника полиции. Учительница долго рассматривает документ, но вскоре кивает и продолжает поедать школьные щи.

В нос ударяет запах медикаментов. Он не может понять, от чего или кого воняет: то ли от престарелой учительницы, то ли от супа, который она ест. Вспоминаются слова стажёра: «Просто вы бледный, постоянно носом шмыгаете. Лекарствами от вас пахнет». Хромов незаметно принюхивается к самому себе. Так и есть. Смрад прёт от него, как от старой бабки, помирающей в затхлой комнате и постоянно жрущей таблетки в надежде, что протянет ещё неделю.

– Чем полиции может помочь школьная учительница?

Женщине на вид лет шестьдесят, может, чуть больше. Она некрасивая, седая и в огромных очках с толстыми линзами.

– Расскажите мне о Екатерине Лавровой, – Борис ощущает, как пот стекает по вискам. Пальцы на руках и ногах начинают покалывать.

– О Катеньке? – учительница так удивлена, что отрывается от своей тарелки. – Прекрасная девочка. А что именно вас интересует?

– Всё. Как она училась, с кем дружила? Когда видели её последний раз?

– Вчера видела. Сегодня она не пришла на уроки, – Людмила Сергеевна замерла, не донеся ложку до рта. – А что с ней случилось? Она попала в неприятности?

«Да, ещё в какие неприятности», – думает капитан.

На Хромова так сильно действует наркотик, что он запрокидывает голову, смотрит на потолок. Лицо зудит, шпаклёвка на потолке начинает рябить и кажется белым шумом. Капитан обеими руками трёт лицо, словно хочет вылепить из пластилина фигуру какого-то животного. Вдруг опер осознаёт, что отдался во власть амфетаминового эффекта. Берёт себя в руки и вновь смотрит в глаза Людмилы Сергеевны.

– Её убили, – Хромов произносит на выдохе, волна зуда отступает. – Предположительно, вчера вечером.

– Как… убили? – пожилая учительница так шокирована, что роняет ложку в тарелку, и щи разбрызгиваются во все стороны. – Она же вчера в школе была.

– Эксперты установили, что смерть наступила вчера вечером. Примерно в восемнадцать часов.

– Какой ужас, – выдавливает из себя Людмила Сергеевна. – Вчера она казалась такой счастливой, беззаботной…

– Как вы думаете, с чем это было связано?

– Я не знаю, – под толстыми линзами учительницы поблёскивают слёзы, – ученики не посвящают нас в свою личную жизнь. Но Катенька вчера действительно вся сияла.

Капитан делает запись в блокнот.

– Как вы можете охарактеризовать семью Лавровых?

– Обычная семья. Рабочая, – теперь учительница говорит ещё медленнее, известие об убийстве ученицы отправляет её в некий транс. – Родители нормальные. Не пьют, насколько мне известно. За ребёнком следят, интересуются успехами. Катя занимается гитарой в музыкальной школе. Хорошая девочка.

Она говорит о Екатерине Лавровой в настоящем времени, так, будто её не убили. Словно она отпросилась в туалет и сейчас вернётся. Но нет, Хромов видел её истерзанное тело сегодня утром. Просто информация, несущая столь сильное потрясение не сразу доходит до людей. Нужно время, чтобы принять смерть человека.

– Расскажите о её круге общения, – произносит Борис и замечает, как сильно трясётся его рука, держащая карандаш, а сердце бешено колотится. Опер переживает, что оно сейчас вырвется из грудной клетки, и густая кровь зальёт морщинистое лицо учительницы.

– У неё практически нет друзей, – продолжает медленно и тихо говорить учительница. – Она не изгой, нет. Просто девочка довольно тщательно подбирает себе круг общения. Понимаете?

– Понимаю, – капитан пристально смотрит в мокрые серые глаза Людмилы Сергеевны. Он её не подозревает, но учительнице не стоит расслабляться. Пусть думает, что и она под подозрением. – Но ведь у неё была подруга. Некая Вика.

– Да. Вика Колесникова. Они дружат, – по вопросительному взгляду училки становится ясно, что она удивлена осведомлённостью полицейского.

Хромов фиксирует фамилию в блокнот. Всё время, что он находится в актовом зале, его раздражают звуки, доносящиеся с кухни. Кухарка кому-то громко раздаёт указания. Что-то металлическое падает на кафельный пол, и оперу кажется, что под ухом взрывается бомба. А скрипучий голос Людмилы Сергеевны эхом кружится под высоким потолком актового зала.

– Скажите, у Екатерины был молодой человек?

– Нет, не уверена, – Людмила Сергеевна задумывается, затем добавляет: – Она воспитывается в благочестивой семье. Никаких откровенных нарядов, никаких ночных гулянок. Прилежно учится. На медаль, конечно, не тянет, но аттестат точно будет без троек.

«Был бы без троек», – Борису так и хочется поправить учительницу, но он задаёт следующий вопрос:

– А подруга её, Вика Колесникова, такая же прилежная ученица?

– Не совсем, – учительница мнётся, словно не хочет рассказывать оперуполномоченному о подруге, но Хромов смотрит так, что даже самый хладнокровный убийца сломается под этим взором – взором обдолбанного амфетамином полицейского. – Вика – она более развязная, если так можно выразиться. Учится на тройки. Видела, как она курит у школы во время уроков. Да и семья у неё не такая благополучная, как у Катеньки. С ребятами старше якшается. Безотцовщина. Понимаете?