В омут с головой - Калеб Азума Нельсон

Рыдания стихают, но ты по-прежнему уязвим, как ребенок. Смотришься в зеркало и, несмотря на отсутствие музыки, на исчезнувший ритм, признаешь свою радость и боль, свою правду. Останавливаешься и задаешь себе вопрос: что ты чувствуешь?

Песня, которая играла в тот момент, когда легкая дрожь переросла в рыдания, – ‘Afraid of Us’ Jonwayne, с бэк-вокалом темнокожих девушек, одна из которых была матерью Уитни Хьюстон. Когда ты один, эта мелодия заставляет волоски на руках встать дыбом, будоражит что-то внутри. Боялся ли ты когда-нибудь того, что заключено в тебе, того, на что ты способен? А когда ты вытер лужу и в качестве улик остались только сияющая плитка и твое размякшее от плача тело, ты слушал ‘Junie’ Solange. Подняв руки в привычном ликовании, в радости быть живым. Какая незатейливая благодарность! Незатейливы и аккорды в этой песне, посвященной фанк-певцу Джуни Моррисону. Иначе говоря, ничто не появляется из ниоткуда. Иначе говоря, из резкой боли в тебе возникла тихая радость. Иначе говоря, танцевать в гостиной, разрешить себе свободу – свободу быть – это так просто, под мерный, томный ритм барабанов, смело двигаться наугад, почти в экстазе, терять контроль над тем, что знаешь, терять все свои знания. Возрожденный, новорожденный, свободнорожденный. Преодолеваешь что-то – травму, собственную тень. Это чистая экспрессия. Спроси себя сейчас, пока шаги становятся быстрее и легче, босые ноги скользят по полу, выступает легкий пот, спроси сейчас: что ты на самом деле чувствуешь?

Прошлым летом ты задал тот же вопрос, и оказалось, что четкий ответ как будто бы заволокла призрачная дымка. Ты был в своей комнате и даже не думал ни о какой боли, пока не встал и что-то острое, как шип, не кольнуло тебя в бок. Ты спокойно оделся, сел на автобус из Беллингэма в Детфорд и приехал в бар под железнодорожной станцией, одно из многих помещений с арочными входами. Музыканты собирались там, чередовали свои голоса с музыкальными инструментами, спрашивая друг у друга: что ты чувствуешь?

Раздражал туман в мыслях, отсутствие четкого ответа. Но ты сделал выбор: ты здесь, ты хочешь перемен, хочешь двигаться дальше, в этом стремлении к познанию себя и проявляется твоя сила. Ты размышлял о намерении быть и о том, что это может стать актом протеста. Все здесь протестовали уже самим своим присутствием – собрались вместе, чтобы наслаждаться жизнью. Проливать выпивку на тротуар. Два коктейля за десять фунтов. Сейчас вы выпиваете, но раньше не могли, нет, столик был забронирован на всю ночь, а вам просто хотелось выпить немного, прежде чем пойти на вечеринку, но нет, их ваши дела не интересовали. Пришлось смириться и наслаждаться жизнью на улице. Вы пролили пиво, и пена текла по черному асфальту, как морские брызги.

Внутрь вас вовлекла музыка. Барабаны звучат так, что бедра сами начинают двигаться. Когда один парень (из новеньких) спросил подругу (давно в теме), каково это, она ответила: «Нас посещают предки, и мы просто позволяем им завладеть нами». Возможно, предки всегда с нами, но мы лишь иногда позволяем им выйти наружу. Ты видел это за копной кудрявых волос. Наблюдал в подпрыгивающих плечах и плавном изгибе спины. Узнавал в поте, скапливающемся на крошечных завитках волнистых локонов, на кончиках косичек. Черное тело взмывало и падало, нет, не тело, это черная личность двигалась как ей вздумается. Печать красоты, беззаботная дерзость, труба в колыбели темнокожей руки блестит в ярком свете, МС касается губами микрофона. Вы что-то потеряли, это не ваше, нет, но вы что-то упустили, или, возможно, это было похоже на прыжок в океан: волны смыли ту липкую смолу травмы.

Танцуй, говоришь ты. Танцуй, пой, пожалуйста, делай, что должен. Посмотри на соседку: у нее та же поза. Повернись к ней и, когда она сделает шаг назад, шагни вперед, затем поменяйтесь, двигайся, еще, еще, дай этому потоку нахлынуть, захватить тебя, позволь травме выйти со рвотой, выплесни ее, отпусти эту боль, отпусти страх, отпусти. Здесь ты в безопасности, говорил ты. Тебя видят. Ты можешь здесь жить. Нам всем больно, говорил ты. Мы все пытаемся жить, дышать и все упираемся во что-то, совершенно не поддающееся нашему контролю. И больше нас не видят. И не слышат. На нас вешают ярлыки. Мы громкие, яростные, дерзкие и смелые. Мы черные. И все-таки мы не свободны в самовыражении. Нам страшно. Нас подавляют, говорил ты. Но не переживай о том, что было и что будет – двигайся. Поддайся зову барабана. Поддайся ударам кика, стуку снэйра, дрожи хэта. Не застывай, а двигайся, подобно потоку воды. Останься, пожалуйста, сказал ты себе, когда молодой музыкант взял колокольчик и начал трясти им так, что стало интересно, кто был первым – он или музыка? «Донг-донг-донг» идеально, пусть и немного не в ритм, прокрадывается в партию духовых и ударных. Слышишь сигнал? Время пришло. Упейся блаженством, оно сегодня твое. Сегодня ты работал вдвое тяжелее, но это не важно… не здесь, не сейчас. Важно лишь то, что ты здесь, в моменте… Слышишь? Что это за звук? Звук протеста? Свободы?

9

– Мне было фигово.

– Что-то случилось?

Ты лежишь на кровати, упершись ногами в стену, смотришь на потолок, как в застывшее небо. Звонишь по телефону, тянешься через расстояние – не в первый раз и не в последний. Ее голос летит к тебе сквозь приглушенный белый шум, ты пытаешься уловить, откуда он, воображая, как звуковая волна плывет из незнакомого тебе места.

– Можно признаться?

– Конечно.

– Я очень устал.

Твоя откровенность многое объясняет тебе самому. Слышится ее вздох, она осознает, что это не та усталость, которая решается сном, нет. Ты выгорел. Ты все еще умеешь радоваться, но боль сильна и постоянна. И, как сказал Джимми, всегда кажется, что ты один в своей беде, пока она не говорит:

– Я тоже.

– И как ты с этим справляешься?

– Курю. Пью. Ем. Стараюсь радовать себя. Очень стараюсь.

– Танцуешь?..

– Ух ты, в яблочко. Да, люблю танцы. А что?

– В среду в Детфорде, это недалеко, играют джаз. Есть в этом месте что-то особенное. Его энергия… раскрепощает. Черные парни и девушки приходят туда, чтобы побыть самими собой.

– Обязательно сходим, когда вернусь в Лондон. В Копенгагене ничего подобного нет.

– Тем более сходим.

Включаешь громкую связь и с ногами падаешь на кровать. Поворачиваешься на бок, сложив ладони – словно в молитве – под голову. Хочется найти покой. Твое дыхание становится легче, ее – тоже. Волны бросают вас друг к