Похищение прекрасной Рианон - Маргарет Мур

– Нормандцам никогда не постичь валлийцев, – продолжал отец. – Частенько они напоминают отшельников, живущих в холодной пещере. Я бы не придавал особого значения их сплетням о вашей бойкой сестренке. Ваша сестра, возможно, не очень-то обременяла себя соблюдением этикета, но даже ты, Гриффид, порой этим страдаешь, а уж о тебе, Дилан, и говорить нечего. А теперь ступайте и убедите наших людей не ссориться с гостями лорда Милвуара из-за неправильно понятых слов.

У Дилана был недовольный вид, но его, как и Гриффида, охладил суровый тон отца, и они оба отошли к свите.

– Отец… – Рианон не знала, что сказать: оправдываться или просить прощения. Но барон прервал ее. Его голос звучал ласково и сочувственно:

– Рианон, мне известно, как обходителен может быть Синвелин, и я виню себя за то, что не предупредил тебя. Ты действительно испытываешь к нему те чувства, на которые намекает лорд Милвуар?

– Он мне понравился, – честно призналась Рианон. – Но когда он поцеловал меня на глазах у всех…

А главное, на глазах у Брайса Фрешета, пришла ей в голову мысль, но она отбросила ее прочь.

Отец задумчиво кивнул и со вздохом произнес:

– Синвелин потому и опасен, что может очаровать своими манерами. Вежливость – всего лишь платье, дочка, а титул – плащ, чтобы скрыть бесчестье.

Она ожидала от отца брани, а он, к ее огромному облегчению, улыбнулся.

– Если ему дорога жизнь, он больше не посмеет к нам явиться, Рианон. – Барон с нежностью погладил дочь по руке. – Ничего ужасного не произошло, дочка, но урок ты получила.

– Да, – согласилась она. – Обещаю, отец, что в следующий раз стану в гостях вести себя сдержанно.

Отец засмеялся, и его единственный глаз весело блеснул.

– Тогда это будет уже не моя очаровательная живая дочурка. Хватит с нас холодного Гриффида. – Он встал и уже строго взглянул на нее. – Пожалуй, придется впредь посылать с тобой няньку, чтобы ты не набедокурила.

Мысль о болтливой старухе няньке в роли сопровождающей Рианон не понравилась.

– Прошу простить, что я едва не скомпрометировала семью. Обещаю в будущем вести себя осмотрительно, – поспешно заверила она отца.

Барон нежно обнял ее.

– Знаю, Рианон. Я не забыл, что тоже был молод и порывист. Конечно же, я тебя прощаю.

Рианон прижалась к отцу. Она глубоко его любила и была рада, что большого вреда ее приключение никому не нанесло.

Мелкий дождь моросил над долиной, окруженной высокими холмами. Казалось, что отряд Синвелина ап Хайуэла находится в пасти большого зверя. Брайс не помнил, выгладывало ли солнце с тех пор, как они достигли границы Англии и Уэльса. Все промокли до нитки.

Отряд направлялся в одно из небольших владений лорда Синвелина – крепость Эннед-Бейч, и он рассчитывал добраться туда до темноты.

Само по себе путешествие не было ни длинным, ни чрезмерно утомительным, поскольку Синвелин ап Хайуэл был щедрым хозяином и не отказывал своим валлийцам ни в отменной еде, ни в теплом ночлеге. Все принимали это как должное, а потому держались с надменностью. Мадок, тот самый парень, которого Брайс заставил извиниться, смотрел на нормандца с едва прикрытой ненавистью, но Брайса это мало волновало. Он привык к одиночеству, когда долгие месяцы скитался по Европе, чтобы заработать семье на жизнь. Достатка путешествие ему, правда, не принесло, и он вернулся обратно без денег и без славы.

Солдаты в отряде не делали попыток заговорить с Брайсом, и он тоже хранил молчание.

Лорду Синвелину, по-видимому, прошлое Брайса было безразлично. Он обращался с ним как с ровней, и тот был за это искренне благодарен. Во время пути они беседовали о многом: о турнире; о замке лорда Синвелина Каер-Коч, представлявшемся в воображении Брайса величественной уэльской крепостью; о рыцарских поединках; о европейских приключениях Брайса; о женщинах.

Но одной темы они не касались – имя леди Рианон Делейни не упомянули ни разу.

Брайс был этому рад, ибо не знал, как отвечать на вопросы лорда Синвелина. Возможно, знай он его дольше, то отважился бы намекнуть, что манеры леди Рианон едва ли можно назвать благородными. Но, правда, Брайс слышал, что валлийцы не придают значения условностям и часто спят со служанками в тавернах. Возможно, и женщины-валлийки ведут себя не менее свободно.

Неудивительно, что во сне Брайса посетила леди Рианон с распущенными волосами, обрамлявшими ее прекрасное лицо, с сияющими глазами и манящими полураскрытыми губами.

И как бы он ни осуждал ее, все равно она его восхищала. Да ни одна благородная дама не осмелилась бы задержать возможного вора, даже если охрана и находилась поблизости. А каким презрением и гневом сверкали ее глаза, когда верзила солдат посмел сказать непристойность в ее адрес!.. Лорд Синвелин неожиданно повернулся в седле и крикнул:

– А вот и Эннед-Бейч!

Брайс напряженно вглядывался в густой серый туман, пытаясь разглядеть хоть что-то похожее на строение.

Лорд Синвелин усмехнулся.

– Видите вон там огромную скалу? Туда еще порядочно добираться.

Брайс проследил за указательным пальцем лорда и смог разглядеть лишь большой серый утес, прижатый к холму, но никак не крепость.

– Ну, теперь мы обсохнем! – весело крикнул лорд Синвелин и пришпорил коня. Остальные галопом последовали за ним.

Очертания замка сделались более различимыми. Его стены и башни были сложены из прочного камня. Вскоре они достигли внешних стен, и Брайс увидел прижавшиеся к крепости ветхие лачуги, которые трудно было назвать деревней. Казалось, что дождь вот-вот размоет их. Из домов никто не появился, вероятно, жители спрятались от непогоды.

Укрепления Эннед-Бейча выглядели крепкими, а деревянные ворота – массивными. Всадники проскакали под полуопущенной решеткой и очутились во дворе. Рядом с башней стояло еще одно четырехугольное здание, построенное из неотесанного серого камня. Брайс догадался, что это зал. Остальные строения во дворе были обычными хижинами, обмазанными глиной.

Лорд Синвелин крикнул по-валлийски, и из двери зала высунулась чья-то голова. Увидев, кто кричит, человек открыл дверь и торопливо вышел, укрываясь рваной шерстяной шалью. Лицо у него было бледное, а вид испуганный.

Лорд Синвелин продолжал кричать по-валлийски, и на его крики из хижин появились еще люди, такие же оборванные и изможденные. Было видно, что хозяину они не рады.

Брайс вспомнил, как отец, бывало, говорил, что сытый крестьянин всем доволен. Правда, отец слишком прямо следовал этой поговорке, и его коттарии[3], не скупясь, присваивали себе урожай. Об этом Брайс узнал уже потом, когда стало известно о долгах отца.