Счастье на бис - Юлия Александровна Волкодав

– Вы серьезно это сделали?

– Конечно, – спокойно кивает Туманов. – И давно. А ты думала, девочка, я позволю тебе подставляться?

– Вы обалдели?! Господи, сумасшедший дом! – не выдерживает Сашка. – Можно было хотя бы посоветоваться?

– Не кричи, я не глухой, – морщится Всеволод Алексеевич. – Я должен за каждый шаг отчитываться, что ли? Нашли комнатную собачку.

И встает, слегка пошатнувшись, с досадой одергивает рукав и уходит в дом. Сашка мрачно смотрит ему вслед. Это тоже высокий сахар и хреновое самочувствие, выливающееся в соответствующее настроение, с ним бывает. Но обычно обходится без ссор, Сашка знает, с какой стороны к нему подойти, как успокоить. И, кажется, Сашка подозревает, в ком причина сегодняшнего конфликта. Если бы Аделька не трепала ей нервы уже сутки, Сашка бы сдержалась, не рявкнула на Туманова. Да и он, наверное, был бы помягче. Обычно, когда ему что-то не нравится, он спокойно обходит углы, переводит все в шутку. Или просто сгребает ее в объятия и просит «тетю доктора» отвязаться.

А Аделька совершенно невозмутима. Стоит, яблоню подпирает, в телефоне что-то печатает.

– Ты с кем там чатишься посреди ночи?

Сашка плюхается на место Всеволода Алексеевича. Обернувшись, берет с подоконника сигареты и зажигалку, ставит на стол пепельницу.

– Да есть один поклонник. У него ночью жизнь только начинается. Он так сказал, по крайней мере. Сегодня познакомились.

– Местный, что ли? – удивляется Сашка.

– Ну да, бармен в «Плазе». Ничего так мужик. Говорит, за ночь стольник делает на коктейлях. Прикинь?

Сашка пожимает плечами. Ей чертовски хочется спать. Выкурит сигарету и пойдет выяснять, как там сокровище. Надо еще раз сахар замерить, пока он не уснул.

– Сашка, бросай ты его, – вдруг выдает подруга. – На хрен тебе такое счастье? Ты выглядишь старой бабкой. Да и ничего удивительного, если у вас каждую ночь вот так.

– Вот так – не каждую. А тебе все еще восемнадцать, что ли?

– Саш! Да полно нормальных мужиков вокруг. Ну хочешь, я тебя с барменом познакомлю? Мне-то он на фига, я через два дня уеду. Стольник в день, Саш!

– Я не продаюсь.

Все, баста. Сашка долго терпела, но предел есть всему. Однако Аделька не чувствует приближения бури. Пожимает плечами.

– Ну как хочешь. Твоя жизнь. Пошла я спать. Надеюсь, больше концертов не будет?

Мрачнее тучи Сашка возвращается в спальню, не забыв предварительно вымыть руки и даже умыться, чтобы не нести в комнату запах табака. Всеволод Алексеевич полусидит в постели. Смотрит на нее выжидательно. Сашка подходит ближе, садится на край.

– Простите, Всеволод Алексеевич.

– За что?! – удивленно.

– Что накричала. Нервы ни к черту уже. Не люблю я гостей.

– А кто их любит? – хмыкает он. – Глупости не говори. Иди сюда, спать будем.

– Вам полегче?

– Угу.

И поспешно гасит свет, натягивает одеяло, пока Сашка не вздумала еще раз замерить уровень глюкозы. Ну и ладно. Сашка устраивается рядом.

– Сашенька, – раздается вдруг в темноте. – Я, конечно, не хочу лезть в ваши отношения. Но подруга у тебя… странная.

Сашка вздыхает.

– Не то, чтобы я раньше таких Аделин не видел. Но я искренне не понимаю, что у вас общего.

– Детство в Мытищах. Школьные годы.

– И все? То есть ты готова принимать здесь весь свой класс? Человек тридцать? Так дай объявление! Думаю, многие твои одноклассники захотят лето у моря провести, на халяву-то!

– Всеволод Алексеевич, вы передергиваете! Аделька была лучшей подругой. Мы за одной партой сидели. На концерт, где я первый раз вас увидела, тоже она меня привела.

– И только за это ее стоит четвертовать, – замечает он. – Хорошо, расскажи мне, почему из тридцати мальчиков и девочек ты выбрала в лучшие друзья именно ее?

– Я понимаю, к чему вы ведете. Всеволод Алексеевич, в школе она была другой.

– Готов спорить – такой же. Люди не меняются. Масштабы их деяний растут. И ты, вероятно, не замечала всего того, что сейчас вылезло во всей красе. Так почему ты выбрала ее?

– Я не выбирала. Мы за одной партой сидели.

– И все?! Саша, а мальчик, с которым я сидел за одной партой в первом классе, в седьмом пырнул бабушку финкой в подворотне. Она ему по-хорошему кошелек не отдавала. Как думаешь, я должен был на шухере стоять? А потом ему письма в колонию слать? Если его не расстреляли, конечно. Я, признаться, деталей не знаю.

Сашка вздыхает. Как ему объяснить?

– Понимаете, у меня были… хм… сложные отношения с классом. Со мной практически никто не общался. А Аделька общалась.

– В том же стиле, что сейчас? Поддевая тебя по любому поводу?

– Нет, ну почему… Ну да…

А ведь он прав. Просто масштабы тогда были другие.

– Хорошо, теперь тебе не десять и не двенадцать лет. Жизненного опыта прибавилось. Ничего не замечаешь? Ты понимаешь, что всегда играла при ней роль «страшненькой подружки», свиты ее королевского величества? Вы поэтому сейчас и ссоритесь. Она понимает, что ты больше не проигрываешь ей по всем фронтам, и бесится. Такой расклад ее не устраивает.

«По каким фронтам я ей не проигрываю?», – хочет спросить Сашка, но вдруг сама понимает, по каким. «Есть любовь у меня. Жизнь, ты знаешь, что это такое». У нее есть Туманов. А у Адельки только цифры, которые в ее мечтах зарабатывают ее гипотетические мужики.

– Но что делать-то? Всеволод Алексеевич, вы же сами пели! «На земле друзей не так уж много, опасайтесь потерять друзей».

– Расул Гамзатов. Классика, – соглашается он. – Разницу между художественным произведением и жизнью не чувствуешь? Я еще пел «И Ленин такой молодой», например.

– Ну допустим, я прекращу наши отношения. Явно нездоровые. Но вы понимаете, что второго друга детства у меня уже не будет?

– Почему? – удивляется он и даже на локте приподнимается. – А как же я?

И смеется. И Сашка начинает смеяться. Действительно, а как же он?

Утром оба встают поздно, Сашка выползает на кухню к половине одиннадцатого, а Всеволод Алексеевич вообще отказывается вставать, требуя завтрак в постель. Адельки нигде нет. Сашка стучит в ее спальню, заглядывает – в комнате никого. Вещей и сумки тоже не наблюдается. Сашка проверяет телефон – никаких сообщений. Набирает номер подруги.

– Ты где вообще? Что происходит?

– Ой, а я не сказала, да? Вы же спать ушли, а мне тот бармен позвонил. Предложил погулять с ним по набережной, искупаться при луне. Короче, он за мной заехал, когда вы уже спали. Саш… Я, наверное, у него поживу. Ты не обижайся…

«Даже и не подумаю».