Дариус Дорван. Наемник - Владимир Корн

Что его обнаружат, Дариус не опасался: в темноте, где он прятался, кошка никого не разглядит. И даже не унюхают: от бочек резко несло соленой рыбой, едва ли не тухлятиной.

«Возможно, та девица и отказала своему кавалеру в ласках из-за вони, а не из-за моей мысленной мольбы», — не к месту подумал Дариус.

Выждав несколько мгновений, человек абсолютно бесшумно направился дальше. За ним в просвете между бочками показалась новая тень, и она уже не задержалась: вероятно, второй полностью доверял своему напарнику.

Когда Дариус выглянул из-за укрытия им вслед, смутные тени мелькали уже где-то там, вдалеке, возле самого донжона.

«Все, пора, теперь уже точно не услышат. Интересно только, как они собираются попасть в сам донжон? Или сейчас перед ними такая задача не стоит? Прежде чем лезть в окно, шумну чем-нибудь, пусть стража обеспокоится», — решил он.

Дариус успел сделать несколько шагов, завернул за угол, когда нос с носом столкнулся с еще одним человеком, как две капли воды похожим на тех, что не так давно проскользнули мимо него. Оба они на краткий миг застыли от неожиданности, затем одновременно нанесли друг другу удары.

Дариус ударил зажатой в кулаке рукоятью кинжала в висок, чтобы этот непонятно откуда взявшийся убийца не успел даже вскрикнуть, почувствовал ответное прикосновение вражеского клинка к шее, к счастью, защищенной сложенной в кольцо и прикрытой одеждой веревкой.

Когда перед ним возник непонятно откуда второй враг, Дорван только и успел осознать, что отреагировать на его выпад он уже не сможет.

Где-то в темноте щелкнула тетива, и его противника повело в сторону, едва не развернув на месте. Из левого плеча у него торчала стрела, а сам он не смог удержаться, вскрикнув от внезапно пришедшей к нему боли.

«Спасибо, Галуг!» — выдохнул Дариус, по рукоять вгоняя лезвие кинжала под левую лопатку в удобно подставленную спину убийцы.

Именно Галуг, потому что этот характерный звук тетивы спутать невозможно: его издал лук, прежде принадлежавший Бисту, и сейчас он мог находиться только в руках Галуга.

Дариус метнулся к поставленным одна на другую бочкам и от души приложился ногой к нижней из них. Он едва успел отскочить, когда бочки начали заваливаться прямо на него.

Грохот от падающих на брусчатку пустых бочек получился славный, от такого шума мертвый из могилы поднимется. И если уж это не насторожит стражу!..

И верно. Раздались встревоженные крики стражи, и заметались огни факелов.

Новый человек появился внезапно и сразу же нанес удар. Такой удар стоит жизни любому не одетому в броню воину, потому что идет он поперек груди. Именно так разваливают тело напополам. Страшной силы удар, его готовят заранее, отведя руку с мечом далеко за спину. И нанес его появившийся из темноты стражник.

Дариус ушел от него, резко присев так, как давным-давно учил его Сторн, заставляя раз за разом выполнять одно и то же упражнение: отрывая ступни от земли, толчком направлять колени вверх, одновременно приседая.

Лезвие меча прошло над ним близко, задев верх капюшона. Стражника занесло в сторону: он никак не думал, что от такого удара можно уклониться, и потому вложил в него весь свой вес. Выпрямляясь, Дариус изо всей силы толкнул стражника в плечо, сбив его с ног.

Меч выпал, со звоном прокатившись по брусчатке, а сам Дариус, перепрыгивая через раскатившиеся бочки, метнулся в сторону, противоположную той, куда направлялся. Одним движением содрав с себя балахон и на мгновение запутавшись в веревке, он отбросил все это далеко в сторону, оставшись в рубашке из тонкого неокрашенного полотна. Такую рубашку очень удобно рвать на полосы, чтобы при нужде перевязать раны.

Теперь можно было себя обнаруживать. Только не следовало быть слишком спокойным: такое поведение на фоне остальных сразу бросится в глаза.

От северной стены донжона доносились азартные крики, а от факелов стало светло почти как днем. Но его путь в другую сторону — через окно в комнату к Галугу. И первое, что он сделает, так это от души его поблагодарит.

«Стрела! — внезапно пришедшая мысль заставила его остановиться. — В теле убийцы осталась стрела! И по ее оперению легко будет установить, из какого именно лука она была выпущена, а затем найти и хозяина. Ее необходимо извлечь, и еще желательно расширить рану ножом, чтобы у людей, обнаруживших тело, не возникло лишних вопросов. Иначе придется долго и нудно объяснять, что я делал ночью во дворе замка».

Как выяснилось, было слишком поздно: у лежавших на брусчатке тел собралось несколько стражников с факелами в руках.

Подойдя к ним ближе, Дариус признал в одном из них своего давнего знакомого, того, с кем он мерился взглядами сразу же по прибытии в замок барона Эдвайстела. И именно этому стражнику Сахей указывал на самого Дариуса как на человека, справившегося со столькими гмурнами. Тот тоже узнал его, затем взгляд стражника упал на кинжал, по-прежнему зажатый в руке Дариуса, и на его окровавленное лезвие.

Дариус яростно выругался про себя: надо же, незадача! То, что он с кинжалом в руке, легко объяснимо: ночь, шум вокруг, возможно, нападение на замок, и он решил присоединиться к его защитникам, прихватив с собой то, что первым попалось под руку. Но как теперь объяснить кровь на лезвии кинжала? А что если кто-то из стражи успел погибнуть и Дариуса примут за его убийцу?

— Это ты их? — поинтересовался стражник, указывая подбородком на мертвые тела, и в его голосе было больше утверждения, чем самого вопроса.

Дариусу только и оставалось, что кивнуть в ответ, подтверждая.

— И шум тоже ты поднял? — Стражник указал на раскатившиеся повсюду бочки.

Дариус кивнул снова.

— Э, так один из них еще дышит! — послышался голос одного из воинов, того, что склонился над телом.

— Так ты еще и живьем его умудрился взять?!

Теперь в голосе его знакомого стражника явственно чувствовалось изумление.

Дариус пожал плечами: «Вот уж чего не желал, так это брать его живьем. Вообще-то я убить его хотел. У него либо кость слишком крепкой оказалась, либо удар у меня получился слишком слабым».

Сколько ни присматривался Дариус к телу убийцы, но так и не смог увидеть стрелы: ни торчавшей из раны, ни валяющийся где-нибудь поблизости. Да и сама рана как будто бы шире стала, но под одеждой плохо видно.

— Так я к себе пойду? — обратился он сразу ко всем.

— Иди-иди. Понадобишься — за тобой пришлют, — не стал возражать тот, кого гонорт принял за старшего.

Дариус застал Галуга за столом. Тот сидел спиной к дверям и при свете масляного светильника чем-то занимался.

Подойдя ближе, он присвистнул от удивления, когда увидел, что Галуг оттирает стрелу от крови. Лучник искоса посмотрел на него и продолжил свое занятие.

— Галуг, спасибо тебе! — с чувством произнес Дариус. — Никогда не забуду, ты ведь мне жизнь спас! Вовек твой должник!