Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню - Вера Камша

– Думаешь, здесь было что-то вроде того, что Ли устроил?

– Не совсем. Твой брат истекал кровью, и мы все, так или иначе, думали именно о нем, хоть и не понимали причины. В Васспарде кровь, то есть кровь Приддов, до Юстиниана не проливали, а я все равно чувствовал нечто давящее и опасное. Сейчас это ощущение повторилось. Обознаться я не мог, подобную тягостную, изматывающую безнадежность мне доводилось испытывать лишь в обществе Габриэлы. Она была моей сестрой и желала мне смерти, остается предположить, что я так чувствую родную и при этом злоумышляющую против меня кровь.

– И ты предположил?

– Да, но в Васспарде, считая семейство управляющего, находилось больше десятка моих родичей. Я перебрал их всех, стараясь рассуждать логически. Дамы, по крайней мере эти, не справятся с арбалетом, Лукас не способен лазить по окнам, Альбрехта с его домочадцами Питер бы покрывать не стал, а одиннадцатилетний убийца… Это казалось немыслимым, хотя сейчас я понимаю, что сам в этом возрасте вполне мог убить, пусть и по другим мотивам. К сожалению, Питер на меня очень походит, вернее, походил.

– Вот-вот, две руки, две ноги… Тогда я тоже похожу. На Ли.

– А ты и походишь. Я очень надеюсь, что твой брат на этой войне уцелеет…

– Так он уже! Хотя, было дело, я за него в самом деле боялся.

– Не только ты, но я имел в виду другое. Если бы с графом Савиньяком случилось непоправимое, тебя бы через год не узнали. Вы все трое похожи, а вот мы с братьями как-то разбились на пары: Юстиниан и Клаус, я и Питер… Я ведь тоже имею обыкновение решать за других и многих этим раздражаю.

– Тогда на Ли похож ты!

4

Над дальним лесом дрожит золотая полоса, серый конь кладет голову на спину рыжему, пахнет дымом… Осень всегда пахнет дымом, осень еще придет, если удастся до нее дожить, но зачем об этом думать сейчас, среди зимнего серебра? Жаль, путь короток, хорошо, что он был. Это тоже надо взять от жизни, прежде чем шагнуть в очередное безумие…

– Мэллит, смотрите. В этом окне иногда горит звезда.

Черное небо, луна, нависающие над стеной ветви, такие близкие…

– Где… Где эта улица?

– В Аконе. Неужели золотая Мэллит не узнает?

Первородный смеется, и это в самом деле смешно – не узнать дом, в котором живешь.

– Я уснула, и мне снились вечер и осень.

– Осенние вечера прекрасны.

Почему она видит во сне осень и… коней? Сейчас зима, и они почти что подъехали к главной двери… Капитан Уилер постучит, Герхард откроет, и они с Селиной войдут, оставят на сундуке новые плащи, немного поговорят о большом короле и разойдутся. Свеча на окне загорится и сгорит, только первородный Ли ее не увидит, ведь он уже будет далеко, и его ночь заполнят разговор с регентом и думы о Шаре Судеб.

– Спасибо, Монсеньор, – голос Селины звонок, она уже на крыльце, и рядом с ней тот, кто забрал ее сердце.

– Баронесса, позвольте помочь и вам, – Монсеньор монсеньоров протягивает руки. – Вы совершаете невозможное, так пусть вам приснится немыслимое и Сакаци.

– Ничтожная счастлива. – Путь окончен, надо позволить снять себя с лошади, надо прощаться со всеми и с первородным Ли.

– Покойной ночи, сударыни.

– Спокойной ночи, Монсеньор.

– Зачем нам сегодня покой?

– Зачем он вообще?..

Все так быстро и так легко, она рядом с подругой, дверь открыта, надо идти. Если сразу взбежать наверх, можно увидеть уходящую вверх по улице кавалькаду. Регент и Проэмперадор поедут шагом, ведь это ночь и город.

– Сэль… Мне нужно подняться.

Она успела увидеть и зажечь свечу тоже успела, хотя Монсеньор монсеньоров мог избрать другую дорогу. Нельзя желать больше возможного, жадность глупа и порочна, а первородный Ли не принадлежит даже себе, и он просил лишь треть ночей. Завтра его ждут важные разговоры с королем Гаунау, и завтра же приедут достославный Бонифаций и тот, кого зовут Луцианом. Они будут думать, как спасти всех, разве недостойная может держать на них зло?

Мэллит сбросила меховые сапожки, которые прежде всегда оставляла внизу, переоделась в домашнее и расчесала волосы. Сэль не приходила, ведь у нее тоже была дорога сквозь ночь. Любовь, когда она счастлива, пересчитывает жемчуга слов и шерлы прикосновений в одиночестве – так говорит Кубьерта, и это истинно, как сама жизнь. Гоганни разобрала постель и вынула из ушей серьги-иммортели. Может быть, ей удастся уснуть? Может быть, она вновь увидит зубчатую стену леса и золотую небесную ленту над ней, а проснувшись, вспомнит сказанное любимым. «В этом окне иногда горит звезда…» Звезда, бывшая свечой и ставшая сердцем. И другая, запутавшаяся в ветвях, алая и далекая… Оторвать от нее взгляд было трудно, но гоганни заставила себя сдвинуть занавески. Оставалось отнести вниз обувь, и Мэллит отнесла, а потом решила пройти на кухню выпить воды. Сегодня садовая дверь первородному не потребуется, но можно ее открыть и немного посмотреть в сад, думая о том, кто придет после отъезда важных и достойных.

В кухне было темно, лишь на полу лежало лунное пятно и слышалось кошачье урчанье. Мэллит удивилась, обычно Маршал проводил ночь либо в походах, либо в комнате Сэль.

– Почему ты здесь? – спросила кота гоганни, и ответом ей стал вздох. – Сэль! Что с тобой?

– Ничего, – ответила подруга из дальнего угла, где был вход в погреб. Мэллит зажгла свет, еще ничего не понимая, но уже беспокоясь. Сэль сидела на сундуке с ценной, но бесполезной утварью, по лицу подруги текли слезы, и она их не вытирала. Не зная, что делать, гоганни села рядом, желая обнять и опасаясь сделать неприятно. Они молчали и слушали Маршала, который, то выпуская когти, то втягивая, топтал платье подруги.

– Я могу его унести, – сказала гоганни, чтобы что-то сказать. – И заварить травы тоже могу.

– Не нужно, – Сэль погладила кота и спустила его на пол. – Со мной все в порядке, меня никто не обижал. Я так рада, что у тебя все хорошо.

– Но тебе плохо.

– Нет, что ты… Иногда плачется совсем не от беды, не обращай внимания.

5

Желание убить порой становится неодолимым, но убивать было почти некого, все, кто изгадил Валентину жизнь, так или иначе убрались в Закат, и достать их там было нельзя. Оставалось сидеть, слушать и время от времени задавать пустые вопросы. Чтобы помочь хотя бы с рассказом.

– То есть, – вклинился в очередную паузу Арно, – ты все понял, когда мы с Кроунером нашли сапоги?

– Да, – согласился, катая несчастное яблоко, Валентин, – у меня как повязку с глаз сорвало. Васспард чист, а я всего лишь уловил исходящую от родной крови угрозу. Ирэна, та искала причину в себе и не представляла, что может быть счастлива, однако бедой была Габриэла, которую привезли в Альт-Вельдер и… Поверь, это страшней Багерлее. Я не мог вернуть сестру в этот ужас, и не только ее, но и графа Ариго, и своих будущих племянников. И я не мог выпустить Питера из виду, он уже был опасен. Трудно объяснить…