Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона - Дэвид Ротенберг

— Китаезы просто залезут на вашу стену, чтобы лучше видеть, — заявил он.

Понимая, что Макмиллан, скорее всего, прав, Сайлас все же настоял на строительстве стены. Это была часть его плана. И еще стальная штанга, которую он велел Макмиллану установить на «бугатти». Для того чтобы отвлечь посторонние глаза от пристани, ему была необходима авария. Однако, не желая повторения ужаса, произошедшего с Майло, Сайлас приказал, чтобы Макмиллан был накрепко пристегнут ремнями безопасности.

Последняя часть плана, разработанная Сайласом, начала реализовываться, когда механик Макмиллана перешел на пониженную передачу, чтобы вписаться в крутой поворот на скорости.

— А других случаев, когда водителю приходится резко повернуть руль и одновременно понизить передачу, не существует? — спросил Сайлас.

— Не знаю про такие, папаша, — ответил механик на кокни.

— Очень интересно, сэр, очень интересно. Благодарю вас, — проговорил Сайлас и ушел, оставив механика недоумевать по поводу столь странного разговора.

В ту ночь Сайлас разложил на столе схему, на которой были в мельчайших деталях изображены «внутренности» его гоночного автомобиля, прижав ее углы кусками необработанного нефрита. Водя пальцем по хитрому переплетению узлов и деталей, он думал о том, что не зря на протяжении многих лет изображал из себя полного профана во всем, что связано с техникой. На самом деле это было далеко не так. До технического гения дяди Макси ему, конечно, было далеко, но Сайлас всегда интересовался тем, как работают те или иные механизмы.

И вот теперь он ясно видел, как поведут себя движущиеся детали автомобиля, если рулевое колесо резко вывернуть влево одновременно с понижением передач с третьей на вторую, а затем на первую.

Желаемый результат может быть получен благодаря простому перекрещиванию двух жгутов намотанных на ролики проводов.

* * *

Следующую ночь Сайлас провел наедине с автомобилем, поднятым на козлы. Он несколько раз оцарапал руки, когда подсоединял провода к шкиву руля, который, будучи резко вывернут против часовой стрелки одновременно с понижением передачи, повернет стальную лопасть, на которой он крепится, таким образом, что та проткнет правое переднее колесо. Машина упрется носом в вогнутую стену. Эта авария, как всей душой надеялся Сайлас, не нанесет никакого вреда ни Макмиллану, ни зрителям, но привлечет всеобщее внимание, приковав взгляды всех ее свидетелей и не позволяя им смотреть на проклятые двести ярдов открытого пространства до пристани, где его будет ждать джонка.

Проволока, которой пытался воспользоваться Сайлас для осуществления своего замысла, оказалась непрочной и постоянно лопалась во время переключения передач. Сайлас пришел в отчаяние, решив было, что потерпел неудачу, а затем какой-то древний голос прошептал одно слово, и он даже засмеялся над собственной глупостью. Шелк! Он находился в Китае, и самые прочные веревки здесь делались из шелка.

Когда Сайлас затягивал последние узлы, его вновь посетило то же чувство, от которого он не мог отделаться во время встречи с Резчиком. Дежавю. Сайласу казалось, что все это с ним когда-то уже происходило.

Сайлас вязал в точности такие же узлы, какими его дядя Макси соединял между собой винтовки, спасшие жизнь Ричарду.

* * *

Сайлас узнал этот запах. Он так часто ощущал его, когда был жив отец, и эта вонь неизменно вызывала у него тошноту. Но теперь запах исходил не от одежды, волос и рук отца, а от него самого. Вонял опий у него во рту, в его кишках, он удавом обвивал его сердце и сжимал, сжимал…

Сайлас открыл рот, чтобы закричать, но вместо крика оттуда вырвался поток красных гортензий и устремился к слепяще-белому потолку. Ударяясь в потолок, каждый цветок оставлял на его белоснежной поверхности кровавое пятно. И вот кровь уже капает на Сайласа, покрывая его от головы до почему-то обнаженного живота и ног. На его теле стали образовываться лужицы крови. Он потянулся рукой к ногам, и в лицо ему вдруг ударил порыв ветра.

И тут он услышал.

Крики: «Майло! Майло! Майло!»

Сайлас посмотрел вправо. Тысячи лиц на трибунах отцовского ипподрома менялись с такой головокружительной быстротой, что он не узнал ни одного из них.

И тут он почувствовал.

Что-то обожгло ему спину. Он посмотрел влево. Жокей Врассунов, скачущий на огромном белом жеребце, хлестнул его по спине своей плеткой и тут же снова занес ее над головой. Сайлас увидел, что с нее течет кровь, и заметил открытые раны на боку жеребца.

Плетка во второй раз опустилась на его спину, и от боли Сайлас выпустил поводья. Он пригнулся к шее лошади, вцепился в ее гриву и закричал: — Давай же, давай!

Животное под ним, словно подхваченное огромной волной, летело, как величавый, подгоняемый попутным ветром корабль Британской восточно-индийской компании, выходящий из Янцзы в Хуанпу, плывущий домой.

И тут он ощутил.

Что-то изменилось. Может быть, лошадь сбилась с шага?

И тут он услышал.

Звук лопнувшей подпруги.

Сайлас почувствовал, как седло под ним сдвинулось в сторону, и увидел, что навстречу ему летит земля. Тяжелое металлическое стремя ударило в лицо, выбило левый глаз, и он ослеп от боли. Он ударился спиной оземь и услышал, как хрустнула одна кость, затем другая. Потом почему-то оказалось, что Сайлас сидит. Он окинул взглядом скаковой круг. Жеребец Врассунов хотел проскакать мимо него и взял ближе к ограждению, но жокей натянул правый повод, и лошадь помчалась прямо на Сайласа.

Все вдруг замедлилось. Он увидел, как огромное переднее копыто жеребца вздымается в воздух и опускается на его таз, опрокидывая его на землю. Единственный глаз забила пыль, он ощутил спиной чудовищный вес и понял, что второе копыто легло ему на позвоночник.

* * *

Сайлас проснулся, зарывшись в подушки. Простыни были смяты и сброшены на пол, из глаз текли слезы. Запах опия пропал, но все равно каким-то образом ощущался в углах спальни, словно притаился, дожидаясь момента, когда Сайлас снова потеряет бдительность.

Он включил свет и настежь открыл окно, а там, как и всегда, находилось то самое место, на котором его брат Майло встретил смерть. Смерть, на которую его обрек он, Сайлас Хордун. Именно на это место падал квадрат света из окна. Сайлас с изумлением увидел, что все гортензии поникли и теперь их соцветия почти соприкасались с землей — большие алые слезы, готовые пролиться.

Он пообещал себе, что заставит Макмиллана пристегнуть ремни безопасности, чего бы это ни стоило.

* * *

Утро было промозглым. Холодный ветер, подувший от моря, пробежал вдоль Янцзы и нашел Сайласа стоящим возле трех могил и одного бугорка на вершине холма на западном берегу Хуанпу. Хотя ночь выдалась ужасной, а утро холодным, медленно занимающийся рассвет вселял надежду. Он встал на колени у могилы брата и положил ладони на землю.