Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона - Дэвид Ротенберг

— Угу! Она равна двадцати одному футу, а ширина каждой машины примерно пять футов, а в гонках участвует восемь машин.

— И в чем же проблема?

Макмиллан смотрел на Сайласа как на душевнобольного. Его всегда изумляло, что некоторые вопросы, особенно требующие произвести простые математические вычисления, ставят маленького язычника в тупик. Месопотамец почему-то не видел элементарных вещей, а ведь он управлял огромной торговой империей, ежегодно приносившей прибыль в миллионы фунтов стерлингов. А его новое предприятие, этот банк, по слухам, давал дохода больше, чем все остальные предприятия, вместе взятые.

Макмиллан еще раз объяснил суть проблемы, проиллюстрировав свои пояснения с помощью карандаша и листа бумаги, которые взял со стола Сайласа.

— Ах, так вот в чем дело! — посмотрев на рисунок, рассмеялся Сайлас. — Теперь понятно. Мы поставим четыре машины в первый ряд, четыре — во второй, и дело решено.

— Нет, не решено, капитан. Как мы объясним владельцам, почему их автомобили поставили не в первый ряд, а во второй?

— Я понимаю, что вы имеете в виду. А как эту проблему решают во время проведения других автогонок?

Макмиллан озадаченно молчал. Ему и в голову не пришло использовать опыт других автогонок в качестве примера.

— Ну-у, большая часть гонок проводится на значительные расстояния, например Париж — Пекин. В этом случае не имеет значения, кто стартует первым, а кто — вторым.

— Но у нас гонки не на дальнюю дистанцию, а кольцевые, поэтому в нашем случае кто стартует первым, а кто вторым имеет значение, верно?

— Угу, капитан. В том-то и беда.

— Другие кольцевые гонки проводились? — пожал плечами Сайлас.

— Да.

— Отлично. Вот и выясните, как это решалось там. А завтра с утра я жду вас с ответом.

Он отвернулся от Макмиллана и принялся размышлять, каким образом вывезти «длинный изогнутый предмет» из Шанхая так, чтобы этого никто не заметил. Через некоторое время он снова повернул голову и с удивлением обнаружил, что Макмиллан все еще находится в кабинете.

— Идите же, — сказал он, — и не забудьте закрыть за собой дверь.

* * *

На следующее утро, приехав в контору, Сайлас застал там ожидавшего его Макмиллана. Шотландец находился в таком нетерпении, что чуть ли не приплясывал на месте.

— Доброе утро, мистер Макмиллан.

— Угу, и вам доброго утречка, капитан. Вот, поглядите-ка, — проговорил Макмиллан, помахав перед лицом Сайласа чем-то, что напоминало большой литографический отпечаток какого-то фотоснимка.

— Это мне?

— Угу, это решение нашей проблемы, капитан.

Всю ночь Сайлас не спал, ломая голову над решением собственной проблемы. Только под утро он влез в кровать и с радостью обнаружил там Май Бао. Он свернулся рядом с ней, проспал два часа, после чего встал и отправился в контору, так и не найдя решения. Теперь, бросив взгляд на фотографию в руке Макмиллана, он кивнул и проговорил:

— Что ж, хорошо, пойдемте.

Шотландец вихрем ворвался в кабинет, едва не повалил стол и припечатал к его поверхности литографию. Сайлас снял пальто и, подойдя к столу, принялся рассматривать принесенное Макмилланом. Этот снимок, видимо, был сделан откуда-то сверху. На нем были изображены около дюжины гоночных машин, стоящих на улице и припаркованных носом к тротуару. С другой стороны улицы к ним бежала группа мужчин — шоферов, как понял Сайлас.

— Видите? — с гордостью спросил Макмиллан. — Мы поставим автомобили вдоль тротуара на Бунде, а водители будут находиться на противоположной стороне набережной. По сигналу — выстрелу из пистолета — они побегут к своим машинам, сядут в них, развернутся и начнут гонку. Кто первым добежит до машины, заведет ее, развернется, тот первым и стартует. Просто, а, капитан?

Сайлас кивнул, но взгляд его был прикован не к гоночным машинам на литографии, а к другой — явно не гоночной и припаркованной поодаль. На пассажирском сиденье машины стояла большая скульптура с раскинутыми руками. Сайлас решил, что это, должно быть, статуя какого-то христианского святого.

— Что это? — спросил он.

Макмиллан не верил своим ушам: язычник задает такой вопрос? Но не ответить было нельзя, поэтому он пробурчал:

— Это Пресвятая Дева.

— Ага. — Сайлас вздернул брови, словно извиняясь за глупый вопрос, но продолжал допытываться: — Но что оно — или Она — делает на переднем сиденье автомобиля?

— Этот снимок сделан во время кольцевых автогонок в Риме, и Пресвятая Дева, видимо, благословляет трассу из машины-распорядителя.

Сайлас наконец сел и знаком указал Макмиллану на стул по другую сторону стола.

— Машина-распорядитель имеется на всех автогонках?

— Нет, капитан.

— И в чем же заключаются ее функции?

— Она делает один или два круга по маршруту гонки.

— И именно в этот момент Пресвятая Дева благословляет трассу?

— Угу.

— А у нас будет машина-распорядитель, Макмиллан?

— Я думал, что вы не верите во все такое, капитан.

Сайлас уловил оттенок неприязни в словах шотландца, но не обратил на него внимания.

— Дело не в этом, — сказал он. — Я думаю, мы должны взять римские гонки за образец и следовать их примеру.

— Угу, понял. Значит, паркуем все автомобили на набережной, мордой к реке, а водители по сигналу из пистолета бегут к ним?

— Да, Макмиллан, но только после того, как машина-распорядитель проедет по маршруту и благословит трассу.

Макмиллан смотрел на Сайласа с нескрываемым подозрением. Что задумал этот человечек?

— Эти китаезы не верят в святых, капитан, — сказал он.

— Вы правы, Макмиллан. Благословлять трассу будет не католический святой.

— А кто же?

— Будда, разумеется. Это сделает большой смеющийся Будда. Что вы об этом думаете?

Глава сорок восьмая СМЕЮЩИЙСЯ БУДДА

Сайлас смотрел на старого мужчину, сидящего перед ним. Май Бао отрекомендовала его как искусного резчика и надежного человека, умеющего хранить секреты, а Сайлас никак не мог отделаться от ощущения, что он его уже где-то видел.

— Мы с вами не встречались? — осведомился он, протягивая гостю чашку изысканного улунского чая.

— Думаю, что нет, мистер Хордун, — улыбнулся старик и принял чашку из тончайшего фарфора.

Его слова, однако, не избавили Сайласа от ощущения дежавю.