Homo Insignis - Павел Грачёв

возле входа начали тлеть. Рёв, вой и визг едва не оглушили их. Поняв на своей шкуре, что добыча способна дать отпор, большинство змееголовые бросились в разные стороны, оставив у входа лишь несколько самых упрямых особей. Скрип, скрежет и треск доносились со всех сторон. Отродья ломились не только в окна, но пытались прогрызть и стены. Из-за шума и хаоса, творившегося вокруг, казалось, что какая-то тварь беснуется даже на крыше.

Люди заняли свой последний рубеж обороны — лестницу, ведущую в мансарду. То там, то тут с разных сторон в пробитые щели просовывались головы и пытались попасть в людей ядом, те отвечали им свитками с магическими стрелами различных стихий. Обе стороны чаще промахивались чем попадали, но останавливаться ни те не другие даже не думали, иначе противник получит преимущество и сможет прицелиться. Каракурт не использовал собственные навыки, так как берёг ману на ещё один огненный поток.

В какой-то момент дверь и окна уступили натиску. В соседней комнате твари пробили себе проход, и в дом с разных сторон хлынул поток отродий. Из рук боевого мага вниз ударила струя пламени, а Карх спустил с цепи заклинание, запечатанное в бумагу лично магистром. Вот теперь они не только оглохли, но и ослепли на долю секунды. А гоблин получил единицу урона от огня. Не дожидаясь, когда зрение и слух восстановятся окончательно, оба игрока набросились на корчащихся и воющих от боли противников, не давая им прийти в себя. Слишком много их ещё оставалось в живых. Карх рубил топором всё что двигалось или издавало какие-либо звуки, а Каракурт, схватив посох двумя руками, бил с такой силой, что казалось он хочет его сломать.

Через несколько секунд в комнате осталось лишь два живых существа, покрытых с ног до головы копотью и едкой слизью. Посмотрев друг на друга, не сговариваясь, рейдеры бросились к мешку со свитками и стали применять лечение друг на друга. Змееголовые отродья кончились, но бой не завершился. А значит на улице остался враг, который не смог или не успел проникнуть в дом.

Схватив припасённую, почти новенькую, рогатину гоблин выскочил на улицу и стал вертеть головой в поисках стенолома, ведь именно ему отводилась роль приманки; маг в это время, сбросив наконец тяжеленую кольчугу (вряд ли она ему поможет со стеноломом), со всех ног бежал к стоящему в нескольких десятках шагов стреломёту.

Ухо резанул новый, но такой знакомый гул и Карх на инстинктах, напрягая от усилий все жилы, рванул в сторону. Руку обожгла боль лёгкого ранения, а за спиной раздался крик напарника.

Не обращая внимания на своего противника, гоблин развернулся и метнул оружие в хоппера, повалившего Каракурта. С четырёх метров промахнуться было невозможно, но из-за игровых условностей значительный урон нанести не получилось. Однако, Карх добился того, чего хотел: отвлечь отродье и дать боевому магу возможность нормально вступить в бой.

Помня, что эти тараканы-переростки обожают тактику ударить и отступить, Карх снова развернулся на сто восемьдесят градусов и бросился в атаку. Что происходило в голове хоппера было решительно не понятно, однако вместо разрыва дистанции для нового удара с воздуха, он сам спешил вступить в ближний бой, в котором уступал гоблину на голову.

Быстрые, но прямолинейные атаки были как будто созданы для того, чтобы Карх от них уклонялся. Один раз он просто сделал шаг между ног своего противника и оказался у того за спиной. Гоблин уходил от всех выпадов и бил, бил, бил в ответ, — между сегментами хитиновой брони и в сочленения частей тела. В какой-то момент ему показалось, что сражаться с хоппером даже проще, чем со змееголовым. Наконец и дурная насекомообразная тварь поняла тщетность своих попыток и, получив уже несколько десятков урона, просто отпрыгнула метров на шесть, подальше от слишком юркой добычи.

Карх не стал бездумно бросаться на противника, а обернулся проверить как идут дела у напарника. Вот для кого хоппер был по-настоящему опасен: посох и физические кондиции не позволяли магу, даже боевому, комфортно чувствовать себя на близкой дистанции, и он постоянно пытался отступить, чем создавал своему врагу идеальные условия для атаки. Распрямив задние лапы и нависая над противником отродье прессинговало свою жертву, не давая ей ни секунды передышки. Ни контратаковать, ни тем более применить магию Каракурт не мог. Зато самому ему приходилось постоянно отбивать вражеские выпады. И не всегда успешно.

В несколько скачков гоблин сократил расстояние, на ходу доставая трофейное оружие. Прыгнув как можно выше, он постарался вонзить костяной крюк в затылок противнику, но получилось лишь зацепиться за одну из хитиновых пластин. Рывком он влетел ему на спину и, буквально стоя на плечах, вбил свой охотничий нож тому в шею, точнее в место, где она должна быть у человека. Раненый монстр забыл о маге и начал неуклюже размахивать верхними лапами, издавая высокий писк. Помня об их способности подрывать собственные крылья, Карх упёрся ногой в рукоять и, оттолкнувшись, вогнал своё оружие ещё глубже. Громкий хлопок и волна горячего пара настигли его в воздухе, но даже не смогли помешать ему удобно приземлиться. Самого хоппера взрывом опрокинуло на землю прямо перед магом. Тот как раз закончил плетение «шара пламени» и обрушил объёмное заклинание на голову врага почти в упор.

Не успел Карх удивился, что противник, оставшийся сзади, на него до сих пор не напал, как в сантиметре от его головы пролетел второй хоппер. Гоблин смотрел будто в замедленной съёмке, как хищная тварь, покрытая хитином, проносится мимо. Как худая, лапа с костяным лезвием пробивает грудь мужчины и выходит с другой стороны.

Атакуй отродье его в спину, и исход боя был бы предрешён: Карх не пережил бы такой удар, а маг, оставшийся с хоппером один на один, стал бы лёгкой добычей. Но тварь ошиблась и теперь поплатится за то, что решила добить раненого….

От силы инерции жертву и нападавшего протащило ещё пару метров. Хоппер попытался высвободить руку чтобы нанести последний удар и сосредоточиться на мелком гоблине, но человек, стиснув зубы и хрипя кровью, вцепился в пробившую грудь конечность.

Замахиваясь на бегу последним оставшимся оружием Карх жалел, что не владеет ни одним боевым приёмом: ни общим, ни конкретно с топорами. Как же он слаб, а ещё пытается кого-то тренировать и чему-то учить… Ещё он боялся, что его старый топор сломается и он останется с пустыми руками, но он боялся не за себя. Он боялся, что ему не хватит одного удара,