Моя свекровь и другие животные - Карина Демина

Я потянула тонкие нити, выплетая из них нечто, напоминающее кокон. Или это не я, но то, что стало частью меня. Я ведь, та, которая человек, даже не полностью осознавала, что именно происходит.

Быстро.

И еще быстрее.

Водяной пузырь опал, охватывая тело Нкрумы плотной пленкой. Не захлебнулся бы…

Я знаю, что делаю.

Почти.

Вода к воде… первичная структура… изменчива и в то же время постоянна памятью своей… способна заменить, изменить…

Я взялась за голову, пытаясь как-то структурировать мысли, но… Не отвлекаться, если хочу, чтобы он жил. Я ведь не я, но это место вполне способно создать дубля, генетического двойника, который до последней треклятой клетки повторит Нкруму…

Это будет всего-навсего двойник.

Мне же не дубль нужен.

Мне…

Вода понимала. Слышала.

Приняла.

Ждать.

Кто бы знал, до чего это непростое дело – ждать.

– Все будет хорошо, – сказала я девочке, которая все никак не замолкала. – Только не надо больше петь. Пожалуйста. Прости, но это слишком мрачно.

Она замолчала.

Уставилась на меня со… страхом? Отнюдь…

– Что здесь происходит? – спросили меня. И я не удивилась, обнаружив Арагами-тари. Моя свекровь выглядела несколько потрепанной, но довольно-таки бодрой, что, вспоминая о некоторых виденных мной моментах, заставляет ее уважать.

– Я сама мало что понимаю, – сказала я и опустилась на камни. – Садитесь, придется ждать. Честно говоря, не представляю сколько, но у него получится. У нас… у этого места… Вода способна на многое.

– Агния?

Удивление.

И… восхищение?

Вместе с тем ужас… Неужели я стала такой страшной? Или дело не во мне? А в чем тогда? Я провела пальцами по лицу, но все равно не поняла, насколько оно изменилось.

– Это все он, – я ткнула пальцем в остров. – И Древние ваши. Наворотили дел…

– Древние, стало быть.

Арагами-тари все-таки присела и, поманив к себе девочку, обняла ее.

– Как ты?

А та расплакалась. Да уж, Агния, с детьми ты ладить не умеешь. И надо бы что-то сделать, сказать, но я молчала. И они молчали. Долго, наверное, быть может, даже целую вечность. А потом водяной пузырь лопнул, выплевывая мокрого и несколько пожеванного жениха.

Живого.

Мать его, живого.

Правда, не буду врать, что здорового.

Потом было…

Много чего было.

Мы возвращались. Мы бежали, спеша убраться из города до бури, которую я держала, но она, рожденная моей же волей, рвалась с привязи. Я слышала грохот песчаных крыл, и не только я. К счастью, мне не нужно было объяснять, почему пересидеть эту бурю в городе не выйдет.

Хоть бы поместье уцелело…

Нас ждали.

Наверное, это было еще одним чудом, но, завидев серебристую каплю гравилета, я разрыдалась. А старший братец моего жениха мрачно сказал:

– Долго копаетесь. Остальные уже ушли.

И говорил, как понимаю, вовсе не о пиратах.

Полет.

Вверх и вниз. В стороны, пробираясь меж покрывалами ветра. Удары, от которых корпус гравилета начинал мелко вибрировать. Шелестящий звук, заставлявший думать, что корпус этот выдержит недолго, что вот сейчас буря изловчится и захватит его.

Поиграет и разломает на части.

Вытряхнет нас в пески и заметет.

Я уговаривала ее, я шептала и просила пропустить, она ведь должна меня слушать. Она… она вышла из-под контроля машин и теперь существовала сама по себе, а договариваться со стихией – занятие бесполезное.

Но мы добрались.

Не знаю, чудом ли, молитвами или нечеловеческим нашим везением, но стоило гравилету опуститься – и над поместьем поднялся мыльный пузырь силового поля. А братец Нкрумы – надо будет узнать, как его зовут, а то напрочь из головы вылетело – рявкнул:

– Скорее, щитов надолго не хватит…

Мы успели добежать до дома.

И закрыть двери.

Окна.

Буря разозлилась. И внутри было слышно, как она там мечется, пытаясь добраться до существ, которые возомнили себя хозяевами мира.

Наивные.

И мне было страшно, пожалуй, как никогда прежде. А Нкрума, словно ощутив этот страх, обнял меня и тихо произнес:

– Дом выдержит, он видел не одну сотню бурь.

Арагами-тари же, взглянув на нас, вздохнула. И почему-то в этом вздохе мне послышалась печаль, хотя, если подумать, самое время радоваться, верно? Все ведь живы.

Целы.

Пираты побеждены. Вода обнаружена. Тайны Древних открыты если не полностью, то почти… А она печалится.

Буря продолжалась семь дней.

И не скажу, что это были лучшие семь дней в моей жизни.

– Дорогая, как ты себя чувствуешь? – Арагами-тари в костюме из кораллового шелка выглядела очаровательной и почти беззащитной. Хрупкая чашечка в руках.

Коготки блестят свежим маникюром.

Перстенечки на пальцах.

Благообразная дама… и не скажешь, что при случае голову оторвет и раскаиваться не станет.

– Видишь ли, конечно, мы все бесконечно рады, что у мира появилась хранительница…

Ага, радость так и брызжет, особенно у некоторых, не слишком веривших в эту сказку. Нет, все держатся вежливо, но…

Да, я выгляжу странно.

Не бывает круонцев рыжей масти. Меня уже просветили и присоветовали хорошую краску для волос, а заодно и салон, в котором кожу затонируют, а то чересчур уж смугла стала.

Неприлично.

И непривычно. Я до сих пор вздрагиваю, увидев свое отражение в зеркале. Не то чтобы перемены так уж кардинальны, но человеческого во мне оказалось куда больше, чем местного.

Узкое лицо.

Глаза раскосые, кошачьи. Широкая переносица. И рот немаленький, но смотрится в целом гармонично.

Но это все равно не я.

Не совсем я.

Или совсем не я? Первые дни я пыталась разобрать это лицо по черточкам, закрывая то нос, то глаз, то уши, понять, где же в нем заканчивается человек и начинается… собственно, как называется то, кем я стала?

Понятия не имею.

И не имея, предпочитаю не покидать собственных покоев, благо здесь есть все, что мне нужно. А буря… буря мглою, как говорится… странно смотреть в окно, за которым желто-красная стена. Можно, конечно, включить голограмму, но я не хочу.