Русский волк - Андрей Астахов

эпоху Благословенных войн сидская армия дошла до самого Монмадона, выжигая все на своем пути. Да и ашархандцам от них досталось на орехи. Это для защиты от сидов ашархандский царь Хравашир приказал некогда построить Южный вал.

— А ты хорошо знаешь историю, сэр Джуно, — произнес я, впечатленный такими познаниями.

— Девки и пиво иногда надоедали, поэтому я читал книги, — заявил Холшард. — И особенно мне нравились книги по истории. Но это все херня. Ничего не заметили, когда мы поднимались?

— В склонах холма видны пещеры, — сказала Беа.

— Точно. И пусть у меня глаза в жопу провалятся, если через эти пещеры нельзя попасть внутрь. Оставляем лошадей здесь, леди Флавия за ними присмотрит.

— Это как? — опешила девушка. — Я тоже хочу идти с вами.

— Лошадей нельзя оставлять без присмотра. Ты гораздо больше поможешь всем, присматривая за ними.

Флавия втихомолку выругалась, но Холшард сделал вид, что ничего не слышал. Мы разобрали факелы и масляные гранаты и пешком отправились по тропе в сторону ближайшей пещеры. До нее было шагов двести, или около того.

Это была не природная пещера. Внутренняя полость была почти правильной четырехугольной формы, и стены явно обтесывали какими-то орудиями. В глубине пещеры начинался узкий тоннель, ведущий в недра холма. Мы запалили факелы и двинулись по тоннелю — Холшард впереди, Эйтан и Беа за ним, я замыкал.

Тоннель не имел боковых ответвлений и оказался недлинным, не больше двадцати метров. Из него мы попали в просторный подземный зал, некогда служивший общим склепом. Вдоль стен зала стояли закрытые саркофаги весьма грубой работы: в одних кучами лежали человеческие кости и остатки погребальных покровов, заросшие пылью и совершенно истлевшие, в других целые костяки вместе с погребальными дарами — глиняными сосудами и деревянными чашами и блюдами, в которых когда-то сюда принесли поминальную пищу и напитки.

— Верхний некрополь, — сказал Холшард. — Нижние ярусы глубже, и там наверняка много интересного.

Побродив немного по вырубленным в толще холма склепам, безжизненным и заброшенным столетия назад, мы нашли спуск вниз, к нижним ярусам. Оставалось только удивляться, сколько труда затратили древние строители этого города, проложившие внутри холма настоящую, вымощенную каменными плитами, дорогу, уходящую вглубь земли по пологой спирали. Чем глубже мы спускались, тем шире становилась дорога.

— Voengata, — сказала Беа.

— Что? — Холшард повернулся к ней.

— Последняя Дорога. Путь в царство смерти.

Слова Беа не были метафорой — все вокруг напоминало о смерти. Плотный, почти осязаемый мрак, стылый тысячелетний холод подземелья, в которое никогда не заглядывало солнце, абсолютная тишина — лишь позвякивало наше вооружение, да скрипели под сапогами песок и обломки некогда разбитых здесь погребальных сосудов. Шли мы долго — дорога оказалась необычно длинной. Нас окружали красная глина, белый известняк и черный базальт, и сочетание трех этих цветов еще больше добавляло подземелью траурной торжественности. Вскоре в стенах по обочинам начали появляться узкие ниши с останками упокоенных здесь когда-то жителей города — а еще таблички с фосфоресцирующими в темноте письменами. Когда-то над каждой табличкой горел фонарь, теперь из стен торчали лишь ржавые железные крюки. Я шел и читал эти таблички. Большей частью это были короткие стихотворения в память об усопших, иногда весьма трогательные. Беа, надо сказать, очень удивило, что я читаю эти тексты.

— Это же эллатаньяр, древний сидский язык! — шепнула она: говорить громче в этом царстве покоя никто из нас не решался. — Откуда ты его знаешь?

— Дар фейна, — пояснил я, и больше у Беа вопросов не возникло.

Дорога закончилась у огромных двустворчатых ворот из черной бронзы, выполненных в виде полукруглой пасти змеи. Створки были покрыты чеканкой и отрывками из мистических текстов, в которых говорилось о единстве жизни и смерти, о том, что смерть лишь начало новой жизни. Ворота были закрыты, и все наши попытки сдвинуть створки с места ни к чему не привели. Холшард выглядел на редкость обескураженным.

— Дерьмо Ягна! — Он с такой силой ударил рукой в железной перчатке в ворота, что гул прокатился по всему подземелью. — Не пройти. Придется возвращаться.

— Однако другого входа нет, — заметил Эйтан. — Наверняка есть способ открыть эти ворота.

— Они заперты изнутри. Верно, в логово демона ведет другой путь. Надо…

Холшард не договорил: земля под ногами дрогнула, со сводов над дорогой посыпалась пыль и мелкие камешки. Огромные створки ворот завибрировали и начали медленно расходиться, открывая нам проход. Одновременно вспыхнул свет, такой яркий, что он в первое мгновение ослепил нас. За воротами открылся широкий коридор с колоннами из черного камня, и на каждой колонне пылали белым слепящим пламенемспаренные факелы. Холшард тут же обнажил меч, Беа подняла арбалет, а я надел на голову шлем и взялся за топор.

Коридор вывел в огромный, в несколько тысяч квадратных метров, зал под полусферическим куполом. Здесь тоже горели факелы, освещая жуткое и печальное зрелище — десятки разбросанных по всему залу истлевших скелетов, заросших пылью и паутиной. На некоторых сохранились клочья одежды и украшения, которые в свете магических факелов посверкивали яркими искорками. Скелеты лежали и сидели в самых разных позах, я даже увидел несколько костяков, обхвативших друг друга лишенными плоти руками, словно эти люди некогда умерли, заключив друг друга в прощальные предсмертные объятия. В центре зала белела стоявшая к нам спиной призрачная фигура. Руки ее были раскинуты крестом, великолепные белоснежные волосы свисали до самого пола. Мы сделали несколько шагов, и призрак повернулся к нам лицом. Мы увидели самую настоящую маску Ночного Ужаса — бледное костлявое лицо в пятнах разложения, затянутые бельмами вампирские глаза, торчащие меж иссохших синих губ клыки.

— Наи тур туан аррадес, наи когас арратак! — выкрикнула навия, и ее голос эхом пронесся по залу, вызвав новую дрожь земли. Беа прицелилась, но я схватил арбалет рукой, не давая выстрелить.

— Она хочет говорить с нами, — сказал я.

— Это вампир, — произнес Холшард, не опуская меча. — Разве не видишь?

— Гата’ад аносте ко ванн дило аррате мим нириннейн, — сказала навия.

— Что она говорит? — шепнула Беа.

— Это она открыла нам ворота, — перевел я. — Ей что-то надо от нас. Хочет поговорить.

Я рискнул. Сделал шаг вперед, заткнул топор за пояс и показал нави раскрытую правую ладонь — мол, я убрал оружие. Навия наклонила голову.

— Сиды и люди вместе пришли в умерший Тардес, — сказала она. — Сбылось прорицание Урии.

— Кто ты? — спросил я.

— Ралла Ро-Ретти, старшая стирга и советница королевы Менноны, последней правительницы Тардеса. Мы заложили этот город после исхода из Элайи, как и предсказала Матерь Урия.

— Кто такая Матерь Урия?

— Урия Старейшая была стиргой,