Отцеубийцы - Мария Вой

Тошноту, о которой он говорил, он уже чувствовал в горле. Но порыв ветра, ударивший в лицо, придал ему сил. Герцог привстал на стременах, вскинул меч и снова закричал, не щадя горла:

– Но все это пустая болтовня! Плевать, кто кому присягнул и кто кого предал! Плевать на прошлое! Впереди – только будущее, и сейчас оно в крови и огне! Неужели вы сложите оружие, воины Митровиц?

Рейнар опустил меч, но по-прежнему переводил взгляд с одного лица на другое. Затем, когда он уже готов был отъехать обратно к Хельхицкому, откуда-то с задних рядом донеслось одинокое:

– Здар, Истинный Король!

От благодарности он едва не застонал – но одернул себя и провыл:

– На хуй Истинного Короля! На хуй всех королей! Здар, Бракадия!

– Здар, Бракадия!

– Здар, Митровицы!

Войско разразилось нестройными криками, дикими и истошными, как завывания несущихся в бой хиннов. Гусары, словно сорвавшиеся с цепи псы, вопили каждый свое, вскинув в воздух обнаженное оружие, и опускали на лица забрала. Кони с бешеным ржанием переступали с ноги на ногу, а затем пустились по холму. Хельхицкий с проклятиями бросился во главу колонны – но Рейнар успел заметить, что и он кричит, заразившись кровожадным безумием, перекрывшим даже барабаны Сироток. Вслед за ним Рейнар жестко пришпорил коня, чтобы стать частью гневной толпы, сияющей на солнце крылатыми доспехами.

Хроуст был готов к их появлению: левый фланг и тыл его войска прикрывала дугообразная колонна вагенбургов. Про себя Рейнар отметил, что после Лучин от его знаменитых бронированных телег осталась в лучшем случае половина, если не треть. Но даже и так у гетмана было преимущество: холм, на который гусарам сначала предстояло взобраться, тратя силы своих коней и подставляясь прямо под дула артиллерии и стрелков Петлича. Хельхицкий и Рейнар повели плотно сбившихся колено к колену всадников вправо, ближе к тылу и в сторону от стен Хасгута. Только так, через слабо укрепленный тыл и правый фланг, они смогут добраться до Хроуста, который уже подходит к воротам. Вряд ли ему, как Шарке, нужно быть совсем близко, чтобы стереть их в пыль. Хроуст могуч, но и ему нужно беречь силы. В конце концов, он умирающий старик: Рейнар сам не раз видел, как слуга подхватывал его под локоть и как Шарка подолгу сидела над ним со светящимися ладонями, чтобы он держался на ногах.

Тут и там по правую и левую руку Рейнара всадники Митровиц падали, сраженные выстрелами из-за бронированных стен вагенбургов. Но стоило кому-то из них пасть или отстать, как тут же появлялся другой и поднимал над Рейнаром щит, пока тот несся на ряд телег, ища глазами в толпе Сироток фигуру на черном коне.

Когда первые ряды всадников добрались до противника, Рейнар наконец увидел его: Хроуст приближался к воротам Хасгута, посылая впереди себя густую стену мрака. На атаку Митровиц он даже внимания не обращал: его спину прикрывали стрелки Петлича и пехота, выряженная в потрепанные доспехи, снятые с погибших рыцарей.

Рейнару удалось проскочить между двумя вагенбургами и оказаться прямо в резерве Хроуста. При виде того, кого еще пару дней назад звали Истинным Королем, Сиротки приходили в ярость. Кому-то она придавала сил, кому-то, наоборот, стоила жизни. Рейнар, которого всадники Митровиц окружали со всех сторон, заметил, что Сироткина рать сильно поредела; сейчас числом она почти не отличалась от маленького войска Тавора, которое штурмовало Козий Град. Скорее всего, хитрый жук оставил основные силы позади, чтобы они выступили, когда падут ворота. Когда он расчистит им путь сам…

Спина Хроуста была уже совсем близко.

«Только не смотри по сторонам, Рейн! Там падают твои верные воины. Но сколько их падет, если ты сейчас кинешься им помогать и погибнешь сам?»

Последние несколько месяцев он только и делал, что смотрел, как вокруг умирают люди. Сначала в Унберке, когда Сиротки сметали войско его короля. Затем у Лучин, когда бросился спасать проклятого хинна – и к чему это в итоге привело? Теперь он здесь, а Фубар лежит в безымянной долине…

Поэтому он не смотрел по сторонам. Пусть падают.

– Гетман уже совсем близко! – прокричал ему Хельхицкий. – Их пехота нам нипочем, а стрелять по своим они не будут. Ты готов?

Рейнар лишь кивнул, не сводя глаз со спины Хроуста. Хельхицкий был прав: шедшие за гетманом солдаты разбегались перед тяжелой конницей, не в силах ничего ей противопоставить. За спиной Рейнара бушевал кровавый бой: крылатые гусары прорывались с тыла, сминая ряды лучников. С вагенбургов стрелять уже не могли, боясь попасть по своим же.

– Давай, Рейнар, прикончи этого старого ублюдка! – кричал Хельхицкий, и лихая улыбка расползлась на строгом лице. – Положи этому конец! Здар, Истинный Ко…

Его голова взлетела высоко в воздух, отсеченная от шеи одним ударом сумрачной сабли, появившейся из ниоткуда. Рейнар отвернулся, чувствуя, как на щеке оседает всплеск горячей, еще живой крови его генерала. Сотканный из мрака всадник пронесся прямо сквозь коня, который нес на себе обезглавленное тело, и конь рассыпался в кровавую пыль.

Окружавшие Рейнара гусары застыли как вкопанные. По обе стороны их атаковали конные тени – немного, всего около дюжины. Но все они были вдвое выше и крупнее гусар Митровиц, а кому-то Хроуст еще и даровал не одну пару рук и в каждую вложил по сабле. Даже обычные хинны из плоти и крови вызывали страх, а в исполнении Дара они казались исчадиями ада. В бессилии Рейнар смотрел, как сабли и стрелы превращают латы его гусар в груду металла, сминают тела в кашу, отрубают руки, обезглавливают лошадей – а Хроуст все не оборачивался, словно все эти смерти никак его не касались. Гетману даже не нужно было подавать приказы взглядом. Умел ли так сам Свортек?

– Хроуст! – завопил он. – Хватит!

Несколько Сироток попытались перегородить ему дорогу, выставив вперед пики. Рейнар размахнулся и метнул свой меч в одного из копейщиков; клинок пробил череп насквозь, конь Рейнара пролетел над трупом и поскакал за Хроустом. Герцог выдернул из ножен за спиной второй меч. Не зря он взял с собой два, как в старые времена, когда бился с двух рук…

Тень налетела на него сбоку. Огромная сабля взмахнула наискось сверху вниз, и Рейнар ощутил, как заваливается его конь. Его разрубило надвое, и не будь у Рейнара Щита, он разделил бы с ним ту же участь. Несчастное животное осело на землю, Рейнар выскочил из седла и побежал к Хроусту что было сил.

«Нет, не оборачивайся! Зачем ты оборачиваешься, если и сам уже все знаешь?»

Всадником, лишившим его коня, был Латерфольт. Но не тот Латерфольт, что взял с него клятву кьенгара спасти Шарку, не тот, кого он назвал братом, не тот, что бросился на Борбаса без всякого Щита с одним кинжалом. Этот был высок и могуч, каким никогда не был юркий егермейстер. В его глазницах горели продолговатые белые огни, как у псов маленькой ведьмы. Встретившись с Рейнаром взглядом, тень подалась вперед, снова подняла над головой саблю, но не опустила руки. Тень хинна ничего не могла против Рейнара и прекрасно это понимала. Чуть помешкав, она отплыла к другим всадникам Митровиц, без суеты, спешки и горячности, почти вальяжно – совсем не как Латерфольт.

Только теперь Рейнар ощутил прилив неистовой ненависти. Разъяренный, он даже не заметил,