Флейшман в беде - Тэффи Бродессер-Акнер

Позже Сет поменял формат вечеринок. Теперь он называл их «клубами». У него были клуб любителей искусства, клуб любителей кино, музыкальный клуб и научный клуб; был даже клуб секса, где он начисто решил проблему с ключами, пригласив психолога, специалиста по семейным отношениям («Я вам этого не говорил, но он практически спас брак Клинтонов!»). Психолог прочитал лекцию о том, следует ли вернуть свободную любовь, и все слушатели страшно возбудились. В киноклубе преподавательница киноведения из Нью-Йоркского университета («Она на постоянной профессорской должности, обвешана до ушей премиями и научными званиями – ее назначат ректором всего университета, и пяти лет не пройдет») приходила поговорить о влиянии рейганомики на фильмы восьмидесятых годов, такие как «Робокоп» и «Видеодром». В музыкальный клуб приходил музыковед из журнала «Обзёрвер», специалист по классике («лауреат Пулитцеровской премии!»), и читал лекцию на тему: «Допустимо ли для евреев слушать Вагнера?» В каждом клубе был свой «членский состав» – так Сет называл списки, по которым приглашал гостей. Списки частично перекрывались. Тоби, например, состоял во всех клубах сразу. Мужчины, друзья Сета, как правило, входили во все или почти во все клубы, а вот женщин Сет фильтровал очень тщательно, следя, чтобы те, с которыми он спит одновременно, а также их подружки между собой не пересекались.

Тоби больше всего любил клуб любителей науки, а особенно отпочковавшийся от него клуб любителей физики. Сет приглашал ученого, фулбрайтовского стипендиата («В год, когда он завоевал право на участие в программе, конкуренция была высокой как никогда!»), рассказывать про теорию струн, эффект Доплера или теорему Эренфеста. Выпускники университетов Лиги плюща задавали вопросы, поджимали губы, глубокомысленно кивали, выслушивая ответы, а потом медленный, устойчивый приток алкоголя и травки, ходивших по рядам во время лекции, вдруг совершал квантовый скачок и переходил в новое качество в крови участников, после чего все сборище перерождалось (или вырождалось) в молчаливую всеобщую хаотическую случку.

К тому времени Тоби уже обручился с Рэйчел, и почему-то каждый раз получалось так, что на день заседания клуба у нее уже были другие планы. Тоби отвечал, что они не придут, а Сет настаивал: «Обязательно приходите, обязательно». Но Рэйчел постоянно обнаруживала какие-то препятствия: их с Тоби ждали на ужин то ее коллеги, то соседи (а Тоби уже согласился на эти ужины, или она их выдумывает на ходу?). Наконец они нашли еще не занятый вечер – на такую отдаленную дату, что Рэйчел была застигнута врасплох и не успела выдвинуть никаких запасных планов, ожидающих на фланге. И наконец согласилась пойти на заседание клуба, но так долго возилась перед выходом из дома, что они опоздали. Когда они добрались к Сету, там уже приглушили свет, и гости танцевали и перещупывались в полумраке. Рэйчел явно не одобрила происходящего: «Ого. Это какой-то “Притон Платона”».

«Это лекция по физике, – ответил Тоби. – Точнее, была, но мы опоздали на два часа».

Сет заметил их у двери и подбежал к ним:

– Вы все-таки выбрались!

– Да, вот они мы. Как у тебя дела? Ты ведь помнишь Рэйчел?

– Мы сто лет не виделись, – сказала Рэйчел.

– Конечно! – Сет чмокнул ее в щеку. – Слушайте, гости начинают скучать. Надо подогреть обстановку.

Он покинул их, надел африканскую маску, лежащую на столе, и принялся выкрикивать:

– Я бог совокупления! Падайте ниц предо мною!

– Видишь? – сказал Тоби. – С ним всегда весело.

Рэйчел наблюдала, как Сет собрал небольшую колонну из молодых женщин и теперь танцевал с ними конгу: «Скажи, пожалуйста, а у него хроническая депрессия или это только сегодня?» Тогда Тоби подумал, что она просто стервозна и ненавидит его друзей («Я их не ненавижу! Я просто не понимаю, за что ты их так любишь! Объясни мне!»), но сейчас он увидел ту ночь новыми глазами. И наконец разглядел отчетливо: Сет отгораживался от всего, играя роль самого пьяного и самого похотливого среди собравшихся. Он притворялся, что ему ужасно весело, и потому он позволяет себе воплощать фрейдовское «оно» других людей, быть для них праздником, тем парнем, к которому они приходят, когда их стандартные, удобно устроенные жизни застревают в колее. Тоби никогда не завидовал обаянию Сета, его росту, его внешности, но теперь он понял: у Сета больше ничего нет. У него нет друзей. Тоби отпал, я отпала, и на наше место никто не пришел. Вероятно, мы с самого начала были ему не очень хорошими друзьями. Как Тоби этого раньше не замечал? «Слушайте пациента! И т. д., и т. п.»

А сейчас Тоби спросил:

– А ты рассказал Ванессе, что случилось?

– Я не хочу ее волновать. Я в ноль минут найду другую работу. Мне сегодня утром позвонил мой прежний начальник и сказал, что его сватают в другую лавочку и он приведет нас всех с собой.

– Как бывший женатый человек я тебе точно говорю, что это никуда не годное начало. Если ты врешь сейчас, когда на кону не стоит вообще ничего, мне страшно подумать, что будет через пять лет, если она растолстеет или у нее случится выкидыш.

– Но я ее люблю. Правда люблю. Она кроткая и милая. И к тому же время подошло. Ну, я не знаю. Человек должен хотеть жениться? Или люди просто женятся на тех, кто им нравится, когда решают, что пора жениться?

– Не спрашивай меня. Я все сделал неправильно. А ты точно знаешь, что она согласится?

– Я думаю, что согласится, – ответил Сет. Он начинал понемногу выходить из себя. – Еще вопросы есть? Ну, то есть мы, типа, друг друга любим! Она замечательный человек! Такая причина тебе годится? Что-то ты не очень рад за меня. Вот я за тебя всегда радовался.

Наконец пришла официантка и спросила, что они будут есть. Тоби попросил овощной суп без риса, но официантка сообщила, что рис уже в супе, и Тоби заказал салат «Кобб» без яичных желтков, голубого сыра и бекона. («А у вас случайно не будет для него диетического льда?» – спросил Сет. Официантка растерянно посмотрела на него, и он засмеялся, отчего она еще больше растерялась, сдалась и пошла прочь.)

– Я за тебя рад, старик, – сказал Тоби. – Извини, я просто… как выразились бы модные психотерапевты, «я нахожусь в плохом месте». Вот что, давай я тебя благословлю: да будет ее утроба плодовитой, и да произведет на свет неограниченное количество младенцев-финансистов, и да процветают они на вечно растущем рынке. – Сет едва заметно улыбнулся. – Да принесет она тебе в приданое множество разнообразных вейпов для марихуаны и некоторое количество экстази, и да будет она всегда упоротой ровно настолько, чтобы не замечать, как ты поглядываешь на ее молоденьких кузин.

– Надо отпраздновать, – сказал Сет. – Где Либби?

– В Диснейуорлде. Она прислала фото с аттракциона с Питером Пэном.

– Невообразимо. Вероятно, она окутывает окрестности флюидами счастья.

– Мне кажется, ее соседи по аттракциону должны иметь право потребовать деньги назад.

Перед самым расставанием Сет сказал:

– Мне до сих пор не верится, что тебе было так плохо. Рэйчел мне всегда нравилась. Она была очень секси и милая. Мне казалось, что вы счастливы. И вдруг в один прекрасный день оказалось, что нет?