Ведьма с Лайм-стрит - Дэвид Джаэр

– Если вы будете поливать меня грязью со сцены оперного, мои друзья поднимутся на сцену и хорошенько отделают вас.

– Я не собираюсь поливать вас грязью, – ответил Гудини. – И никто не станет подниматься на сцену и меня бить.

Но его слова ее не успокоили. Как утверждает Гудини, Марджери беспрерывно напоминала ему о том, что у нее двенадцатилетний сын и она не хочет, чтобы он вырос и прочитал, что его мать – мошенница.

– Тогда не будьте мошенницей, – посоветовал Гудини.

Когда Крэндоны пришли тем вечером на последний сеанс в «Чарльзгейте», Марджери выглядела отдохнувшей и восхитительно женственной в своем зеленом платье-кимоно. Она надеялась, что это будет «хороший сеанс». А вот Гудини принес с собой спортивный костюм, словно подготовившись к физическим соревнованиям. Охота на медиумов-аферистов требовала недюжинной подготовки. Он хотел доказать, что ничего не принес с собой: никаких фонариков, линеек и прочих приспособлений, которые могли бы потревожить Крэндонов, – и именно потому собирался так одеться. Его наряд напоминал купальный костюм. Но, увы, Марджери сказала, что обычной одежды будет вполне достаточно. Участникам комиссии так и не довелось увидеть Гудини, готового к спортивному состязанию, стоящего рядом с медиумом в наряде, который скорее подошел бы для будуара.

Да, Гудини выглядел могучим, но, когда гас свет, его сила оказывалась не так уж велика. За время всей своей карьеры Гудини подчеркивал свою мужественность, будто вновь и вновь доказывая себе, что в достаточной степени силен и умел. Но хотя все восхищались им за его невероятные трюки, в отношениях с женщинами Гудини лишался былой уверенности. Наиболее тесные отношения у него были с Сесилией Вайс. У Гарри и Бесс не было детей, и Гудини нравилось, что жена называет его «мой славный мальчик». Бесс скорее замещала ему мать, чем была супругой. Всего один раз Гудини завел роман на стороне – с женой Джека Лондона. В остальном он проявлял странную застенчивость с женщинами: ходили слухи, что даже на съемочной площадке он стеснялся целовать героинь своих фильмов, хотя поцелуй и предусматривался сценарием. И он был в ужасе, когда несколько лет назад двое его братьев оказались втянуты в любовный треугольник с одной и той же женщиной[63]. И теперь Гудини чувствовал исходившую от медиума угрозу – эта женщина, безусловно, была невероятно соблазнительна. Гарри и Мина будто перепроживали положенную в основу многих мифов борьбу, где мужчина полагался на силу, а женщина – на обольщение.

Гудини сказал Принсу, что Марджери пыталась соблазнить его прямо в комнате собственного сына, а когда ей не удалось затащить его в постель, ее муж якобы предлагал ему взятку на последнем сеансе в «Чарльзгейте».

– Мы сидели на сеансе и ждали, что же произойдет. Репутация миссис Крэндон зависела от того, что я напишу в отчете, – вспоминал Гудини. – И тогда миссис Крэндон сказала, мол, она надеется, что я впаду в медиумический транс – это было бы чудесно.

И доктор добавил, что если Гудини удастся впасть в транс этим вечером и узреть свет спиритизма, то он пожертвует десять тысяч долларов на благотворительность.

– Это может произойти, но я лично в этом сомневаюсь, – ответил ему Гудини.

Друзья Крэндонов, услышав об этих обвинениях, сочли их абсурдными: доктор Крэндон был человеком порядочным и не попытался бы подкупить Гудини, тем более на демонстрационном сеансе в присутствии всей комиссии. Они полагали, что эти заявления были еще одной попыткой иллюзиониста подорвать репутацию супружеской пары. Но никто не оспаривал отсутствие паранормальных феноменов на сеансе двадцать седьмого августа. Участники довольно долго ждали, а Марджери постанывала, страдая от жары в кабинке. Но ее способности не проявлялись. Никаких щелчков. Никакого свиста. Никаких звонков. Никакого разрушения кабинки.

Видимо, Гудини победил. Он доказал, что при должном уровне контроля проявление способностей прекращалось. Рой был разочарован, видя, как его жена заточена в ящике Гудини и ничего не происходит. Где же Уолтер? Комиссия прождала целый час, но дух-хранитель так и не проронил ни слова. Ее последний сеанс в «Чарльзгейте» не принес ничего, кроме тишины и тьмы – как и пугающего вывода о том, что за гранью смерти ничего нет.

На передовицы газет из покоя неизвестности Мину Крэндон выдернула невидимая рука призрака, но поучаствовал в этом процессе и Малкольм Берд. Мина никогда не стремилась стать символом спиритуалистического возрождения, но приняла эту роль, когда комиссия «В мире науки» была уже почти готова подтвердить подлинность ее способностей. Соревнование, в котором она принимала участие, стало средоточием изучения спиритических феноменов, столь интересовавших всех в тот возжаждавший чудес век. Сколько бы Берд ни утверждал, что это исследование не ставит своей целью подтверждение самой возможности жизни после смерти (он говорил, что его журнал просто пытается найти медиума с подлинными способностями), но с точки зрения прессы речь шла о поиске ответа на извечный вопрос. Все участники соревнования утверждали, что получают сверхъестественные способности от призраков, но вскоре оказывалось, что эти самозваные медиумы либо безумцы, либо аферисты. А потом появилась Марджери – медиум, которая провела девяносто три сеанса, – и многие проявления ее способностей казались подлинными нескольким членам комиссии, состоявшей из экспертов в таких вопросах. Неужели возможность общения с душами умерших наконец-то доказана? «Вдохновленные широко освещаемым в прессе исследованием способностей миссис Крэндон, тысячи людей со всей страны, интересующиеся спиритуализмом, осаждают редакцию “В мире науки” в поисках ответа на этот вопрос – но ответ остается тем же», – писал один из репортеров газеты Херста.

«Нет, – говорил защитник миссис Крэндон в редакции: хотя Малкольм Берд был убежден в подлинности способностей Мины, он не считал, что они обусловлены какой-то потусторонней сущностью. – Я не утверждаю, что следует списать со счетов теорию, согласно которой паранормальные феномены объясняются воздействием духов умерших, но эта теория представляется только одной из тысяч возможных».

Хорошо, но, быть может, Марджери хотя бы представила комиссии неопровержимые доказательства своих сверхъестественных способностей?

«Нет», – отвечал Гарри Гудини.

Хотя Король наручников выполнял просьбу Орсона Мунна и не разглашал свою точку зрения до завершения процесса исследований, в конфиденциальном отчете комиссии он с триумфом предлагал к обсуждению свои выводы касательно Марджери: все проявления ее способностей на сеансе имели естественное объяснение.