Синяя канарейка - Олег Александрович Волков

– А это безопасно? – тут же отозвалась Инга. – Ты же сам сказал, что это было ядерное цунами.

– Верно, – Виант кивнул, – ядерный. Но я так же знаю другое – если мы не будем шевелиться, то очень скоро обессилим от голода и жажды. Не знаю как ты, но по мне, если уж и подыхать от лучевой болезни, то на полный желудок.

Аргументация так себе. Напарнице одинаково не хочется помирать как от голода и жажды, так и от радиации. Однако и она перевернулась на лапы. Ну, конечно, про себя Виант усмехнулся, больше всего Инге не хочется подохнуть в одиночестве.

Гофрированный рукав худо-бедно пережил бешенный напор воды. Лишь в некоторых местах водоворот всё же оторвал его от стены. Главное, путь от светильника до пола в наличии. Виант остановился возле гофрированного рукава. Опытные альпинисты не зря предупреждают, что спуск сложнее подъёма. Так оно и есть. Спускаться страшно, но застрять на квадратном светильнике – ещё страшней.

Первая половина пути вдоль потолка орудийной башни хоть и прошла головой и хвостом вниз, зато оказалась самой простой. На изгибе пришлось поднапрячься и слегка рискнуть. Однако душа едва не вылетела из тела, когда задняя часть ухнула вниз, хвост хлестнул по стене, а передние лапы едва не сорвались с гофрированного рукава. Зато спускаться головой вверх гораздо удобней или, как минимум, комфортней. Последний метр Виант не стал искушать судьбу и просто спрыгнул на пол. Из-под лап во все стороны полетели брызги.

Едва Виант отошёл в сторону, как на его место шлёпнулась Инга.

– Ну всё, – Инга брезгливо тряхнула лапами, – теперь я этого самого экстрима нахлебалась по самую маковку. Да здравствует тихая и безопасная семейная жизнь.

– Что, – Виант развернулся, – даже путешествовать больше не будешь?

– Не, ну почему же, буду, – ответила Инга. – Но только по безопасным туристическим маршрутам со всеми удобствами и тёплым туалетом. Да здравствует отель пять звёзд и «всё включено».

Последняя фраза напарницы пролетела мимо ушей. Виант уставился в стену.

– Ты чего? – Инга пугливо нахмурилась.

Вместо ответа Виант показал пальцем. Инга подошла ближе и тоже вылупила от удивления глаза.

– Как? Как такое возможно? – прошептала Инга.

– А почему ты меня спрашиваешь? – вяло огрызнулся Виант.

В хрустальной сфере возможного будущего, когда ядерный цунами вот-вот грозил смыть к чёртовой матери столицу Юрании, Вианту было не до подробностей. Зато сейчас он, наконец-то, заметил рисунок на стене рядом с гофрированным рукавом, что не так давно помог им взобраться на квадратный светильник и пережить натиск рукотворной стихии.

Рисунок как рисунок. Виант в изобилии видел подобные художества на стенах и заборах как на Земле, так и на Ксинэе. Всего и делов: «Инга + Виант =» и символ сердечка, которое проткнула немного кривая стрела. Но самое удивительное другое: оба имени написаны кириллицей и на русском языке. Тот, кто оставил на стене это художество, точно знал, что Виант вместе с Ингой обязательно будут здесь, в этой орудийной башне. Надписи и сердечко нанесены не мелом, не фломастером или карандашом, даже не краской из баллончика, а кисточкой и масляной краской красного цвета. Бешенный водоворот солёной воды ничуть не испортил настенное художество. Виант недоверчиво склонил голову. Неужели художник знал, какая именно стихия может в два счёта стереть рисунок?

– Надпись на русском, – передняя лапа Инги коснулась рисунка. – Краска успела хорошо высохнуть.

– Это ещё не всё, – задумчиво произнёс Виант.

– Было что-то ещё? – Инга подозрительно уставилась на Вианта.

– Не знаю, заметила ты или нет, – продолжил Виант, – но, когда люди из кафешки выскочили на улицу, то как минимум один из них матерился на русском языке.

– Ты уверен? – недоверчиво уточнила Инга.

– Знаешь ли, – Виант тряхнул головой, – в «Облаке», в тюрьме, мне нехотя пришлось прослушать университетский курс по нецензурной лексике русского языка. Так что спутать родных «мать» и «болт» я не мог при всём желании.

Что верно, то верно: именно в местах лишения свободы куётся и обновляется русский матерный язык. Ну или наиболее сочная его часть.

– Я тут вот о чём подумала, – после небольшой паузы Инга заговорила вновь. – Каким-то невероятным образом твоя вторая ходка наложилась на первую. Помнишь, как в Чундиле мы видели тебя, а так же нашли в кустах тушку убитого тобой альфа-самца?

– Такое даже в самом кошмарном сне не забудешь, – хмыкнул Виант.

– Так вот, похоже, ситуация ещё сложней. Может статься, что миссия под названием «Ядерный конфликт» одна-единственная для всех без исключения игроков.

– Инга, – отозвался Виант, – не будь ты штатным учёным «Синей канарейки», то я бы подумал, что ты наглоталась радиоактивной воды.

– Нет, не наглоталась, – Инга с ходу отмела всякую иронию и продолжила прежним серьёзным тоном. – Можно предположить, что эту надпись сделал игрок, что ушёл в «Другую реальность» уже после того, как мы вернулись. Как и я в своё время самым внимательным образом прочитала твой отчёт, так и этому игроку во время подготовки пришлось внимательно прочитать наши отчёты об этой ходке. «Другая реальность» забросила его в Вейтин, в этот форт и эту орудийную башню. Вот он и не удержался от соблазна оставить нам послание масляной краской на стене. А, значит, – глаза Инги засверкали от радости, – нам суждено вернуться в реальность.

Виант недоверчиво фыркнул. Расстраивать напарницу не хочется, но придётся.

– Бред, – коротко бросил Виант и тут же продолжил. – Там, где есть игры со временем, имеются и временные накладки. Нельзя сбрасывать со счетов вариант, что перед нами проявление всего лишь одного возможного будущего. Того самого будущего, где мы вместе, или кто-то из нас, всё же вернулись в реальность и всё рассказали. Однако, с равным успехом мы можем породить ещё одно возможное будущее, если оба так и останемся в «Другой реальности» навсегда. Не забывай, родная, – Виант перешёл на зловещий шёпот, – нам ещё только предстоит добраться то точки выхода по развалинам Вейтина.

Словно по команде они повернули головы к дверному проёму орудийной башни. Дверь с закруглёнными углами либо распахнута настежь, либо ядерное цунами вообще сорвало её. Снаружи утро набирает силу. Небо, на удивление, чистое, на западе ещё синь с редкими