Селянин - Altupi

В дверь постучали. Из-за шума воды он сразу не услышал: мылил голову, думая, что завтра утром надо побриться, причём во всех местах и лучше всё-таки сегодня, но станок и пена тоже находились в сумке.

— Кир, вещи!

Дверь открылась, в щель просунулась ручонка с завёрнутой в махровое полосатое полотенце одеждой. Кирилл быстро прикрыл опадающий стояк ладонью, забрал свёрток и положил на лавку. В принципе, ему требовалось только смыть шампунь с волос, и помывка окончена. Он управился с этой задачей секунд за двадцать.

Вытеревшись и надев чистое, хоть и мятое, Кирилл почувствовал себя другим человеком. Шлёпки только не мешало бы помыть. Но не здесь и, возможно, не сейчас.

На деревню уже опустилась ночь со всеми её прелестями. Звуки, кроме сверчков, затихли. Комары моментально кинулись на свежую, душисто пахнущую добычу. В окнах дома горел свет. Егор ждал, сидя на мотоцикле, обхватив себя руками.

— С лёгким паром, — дежурно пожелал он, поднимаясь. — Ступай в дом, ужин готов.

— Я в сортир…

— Он там, — Рахманов махнул в сторону хлева.

— Я видел.

Кирилл действительно знал, куда идти. Сортир слишком своеобразная конструкция, чтобы её не заметить в ряду строений. Он стоял в той части двора, которая выходила на огород, особнячком от остальных сараев. Широкими шагами, потому что уже поджимало, дойдя до туалета, он нацелился и с облегчением опорожнил мочевой пузырь, попутно рассматривая убранство уборной. В целом, принцип был одинаков — небольшое возвышение, дырка в полу, полка для бумаги, только стены и крыша оклеены пенопластовой потолочной плиткой. Всё-таки Егор был рукастым малым, Кирилл позавидовал его неисчислимым способностям и неиссякаемой энергии.

39

На ужин подали вчерашние щи, разогретые Андреем в большой кастрюле и сдобренные домашней сметанкой. Они сидели втроём за белым в серую крапинку обеденным столом, какие в советские времена были в каждом доме. Стол стоял у окна, выходящего в сад. Шторы не были задёрнуты, потому что в деревне некому подсматривать. Ночь придавала их посиделкам уют. Стучали ложки. Андрей периодически чавкал, и Егор бросал на него упрекающие взгляды. В зале разговаривал телевизор.

Кирилл уплетал за обе щеки, не кривился от морковки, не выуживал лук, с благодарностью и аппетитом умял большой кусок мяса. Заедал чёрным ржаным хлебом. К удивлению, ни тарелки, ни ложки, ни сам факт вчерашнего супа брезгливости не вызывали. Кухонный гарнитур тоже не блистал новизной, двухкомфорочная плита не имела электроподжига. Набор бытовой техники ограничивался дешёвой примитивной кофеваркой. На стенах висели обрезанные от старых календарей картинки с фруктами и овощами, в углу примостилась облицованная голубым кафелем печка, на кафель кто-то наклеил наклейки из разных мультиков. Поверх линолеума на полу лежали две серо-зелёные ковровые дорожки.

— Добавки, Кирилл? — нарушил молчание Егор, когда тарелки оказались пустыми.

— Спасибо, не надо, — махнул головой он: на десерт было ещё по кружке молока с батоном или пряниками. — Всё очень вкусно. Завтра я в магазин сгоняю, что-нибудь куплю.

Он вспомнил о проколотых колёсах. Ладно, с Егором на мотоцикле съездит, не велика беда, или денег ему даст. Но надо как-то осторожнее, чтобы не задеть его самолюбие, не сорить деньгами на деликатесы, не создавать впечатление, что скромная пища не подходит для благородного желудка сына депутата, ведь это на самом деле было не так. Продукты оставались в доме Пашкиной бабки, но их наверняка или сожрало похмельное быдло, или пошвыряло в помойку в отместку пидорам.

Егор промолчал. Доедали в тишине, прислушиваясь к голосам из телевизора. Галина уже спала, сыновья покормили её, поменяли памперс, намазали кремами. Егор за вечер ещё много дел переделал, о которых Кирилл узнал постфактум из диалога братьев. И Андрей тоже. При этом Рахмановы не выглядели чересчур утомлёнными, а Кирилл ног под собой не чуял. От сытного ужина веки совсем отяжелели. Время близилось к одиннадцати часам.

— Спасибо, всё очень вкусно, — повторил Кирилл, отодвигая кружку. Смёл ладонью крошки от хлеба и пряника в другую ладонь и высыпал в тарелку. — Давайте я посуду помою?

— Не надо, завтра сам помою, — остановил его рвение Егор, встал. — Пойдём, я тебе постелю, ты устал.

— Дай бельё, я сам постелю.

Хата была маленькой, квадратов шестьдесят-семьдесят. Стандартная планировка предполагала горницу и две крохотных спальни. В одну Кирилл уже заглядывал, когда познакомился с мамой Галей. Во второй, по его разумению, спали братья. Ему оставался только диван в зале, он был согласен и на худшее.

Вдвоём они прошли в зал, включили свет. Здесь шторы на всех четырёх окнах всё же были задёрнуты, как и штора-дверь в спальню Галины. По телевизору транслировали полицейский сериал. Диван на вид был упругим, да Кирилл сейчас заснул бы даже на голом полу, даже на твёрдой земле!

Егор удалился в свою спальню. Через дверной проём виднелись детали интерьера — шкаф прямо напротив и две односпальные кровати по обе стороны от него. Минимализм советской эпохи, блять. Предкам что, места было жалко? Егор привстал на цыпочки, дотянулся до антресолей над шкафом и вынул комплект постельного. Бельё было аккуратно сложено и когда-то поглажено, но теперь малость помялось. Пахло от него приятно, «линором» с ароматом луговых трав. Кирилл усмехнулся, принимая бельё и подушку, вынутую из-за другой дверцы. Одеяло ввиду жары не требовалось.

— Мамка сказала мне на диване спать, — появился подрядившийся убирать со стола Андрей и выхватил у Кирилла бельё. Разговор, правда, происходил шёпотом.

— С чего бы? — нахмурился Егор.

— Я гость, мне и диван, — пришёл ему на помощь Кирилл и кинул подушку в условное изголовье. Очень неловко было доставлять неудобства. Он попытался забрать постельное назад, но Андрей увернулся и плюхнулся на диван.

— Нет, это я буду здесь спать! — яростно зашептал он. — Телек хоть посмотрю! А вы типа пара, вам и спать вместе!

— Андрей, Кирилл устал и хочет спать, а ты тянешь время, — постарался увещевать Егор.

— Вот и пусть ложится с тобой.

— У меня маленькая кровать. Марш спать к себе!

— Не пойду! Мама сказала спать здесь!

Егор кинул взгляд на висевшие меж уличных окон часы. Потом на штору материной спальни и, наконец, на Калякина.

— Ладно, сегодня так поспим. Кирилл, пойдём.

Идти было несколько шагов, и по самой спаленке от двери до шкафа было не больше пяти.