Заклятие сатаны. Хроники текучего общества - Умберто Эко

Выходит, что в школе девочкам и мальчикам подробно рассказывают о смерти Гектора, а о святом Себастьяне – ни слова, уделяют время свадьбе Кадма и Гармонии и не придают значения Браку в Кане Галилейской. Есть страны, где чтение Библии обязательно, и дети все знают о золотом тельце, но зато о волке Франциска Ассизского они даже не слышали. Еще кого-то пичкают без конца Крестным путем и при этом обходят молчанием mulier amicta solis[462] из Откровения Иоанна Богослова.

Однако нет ничего страшнее встречи западного человека (не обязательно пятнадцатилетнего) с другими культурами, а они теперь происходят сплошь и рядом: европейцы путешествуют по экзотическим странам, тогда как их обитатели переселяются к нам. Я сейчас говорю не о замешательстве, в которое представителя западной культуры повергает африканская маска, и не о его гоготе при виде целлюлита, украшающего статую Будды (на вопрос, кто такой Будда, они с уверенностью ответят, что это бог азиатов, как Мухаммед – бог мусульман). Многие из наших соседей по дому предположили бы, что изображения на фасадах индуистских храмов – дело рук коммунистов, воссоздавших сцены из жизни на Villa Certosa[463], и сокрушенно покачали бы головой, видя, как серьезно индусы относятся к сидящему по-турецки божку с головой слона; при этом им самим ничуть не кажется странным, что Святой Дух предстает в виде голубя.

Стало быть, и с религиозной точки зрения, и с самой светской необходимо, чтобы в школах детям хотя бы в общих чертах рассказывали о воззрениях и традициях разных религий. Отрицать это – все равно что назвать Юпитера и Минерву выдумкой пирейских старушек и предложить исключить их из учебной программы.

Нынешнее желание решить вопрос религиозного воспитания, обучая основам всего одной веры (в качестве примера возьмем Италию и католичество), таит в себе угрозу культуре. С одной стороны, нельзя запретить неверующим ученикам и детям атеистов посещать такие уроки, ведь это повлекло бы за собой лишение их хотя бы минимального набора культурных азов, с другой – из школьного образования может пропасть всякое упоминание об иных религиозных традициях. Урок католической веры мог бы стать в том числе площадкой для крайне уважительной беседы об этике, долге по отношению к себе подобным, сущности веры, а подробности об отличии Форнарины от раскаявшейся Магдалины можно и опустить.

Не буду отрицать, что мы с моими сверстниками знали всё о Гомере и ровным счетом ничего о Пятикнижии, историю искусств нам в лицее преподавали из рук вон плохо и вместо Шекспира рассказывали о поэте Буркьелло[464], однако мы как-то справились – скорее всего, благодаря тогдашнему воздуху, в котором витали новые идеи и призывы к действию. Впрочем, пример тех пятнадцатилетних подростков, которые не знают волхвов, наводит на мысль, что полезной информации в воздухе витает все меньше, там сплошь ненужные сведения.

Да возложат три царя свои благословенные руки на наши головы.

Фильм Алехандро Аменабара «Агора»[465] сопровождался такой рекламной шумихой и бурной полемикой, что, кажется, все уже узнали о существовании Гипатии. Если вдруг кто-то упустил подробности ее биографии, я напомню: на заре V века н. э. в империи, где к тому времени у власти уже находился император-христианин, в городе Александрия, на фоне противостояния последних представителей языческой аристократии новой религиозной власти под предводительством епископа Кирилла и обширной еврейской общины, живет и преподает прекрасная (по свидетельствам современников) и боготворимая учениками Гипатия – философ-неоплатоник, математик и астроном. Группа парабаланов[466], тогдашних христианских талибов и личных наемников Кирилла, нападает на Гипатию и буквально разрывает ее на части.

Сочинения Гипатии не сохранились (епископ мог повелеть их уничтожить), дошедшие свидетельства, как христианские, так и языческие, весьма малочисленны. Однако все они в той или иной мере указывают на причастность Кирилла к ее смерти. Никто не вспоминал о Гипатии вплоть до XVII века, когда просветители наконец оценили по достоинству мученицу, пострадавшую из-за собственного свободомыслия; кто только ее не воспевал – от Эдуарда Гиббона, Вольтера, Дидро, Нерваля и Леопарди до Пруста и Луци, и дошло до того, что она стала иконой феминизма.

Христиане и Кирилл показаны в фильме не с лучшей стороны (справедливости ради надо сказать, что жестокость язычников и евреев тоже представлена без прикрас), поэтому сразу поползли слухи, что реакционные темные силы не дремлют и собираются запретить показ фильма в Италии. В ответ была запущена петиция в поддержку «Агоры», подписали ее несколько тысяч человек. Насколько я понимаю, итальянские прокатчики не могли решить, стоит ли показывать фильм, который вызовет резкую критику со стороны католической церкви (и его дальнейшая судьба окажется под угрозой), однако собранные подписи перевесили и убедили ввязаться-таки в авантюру. Меня же интересует не фильм (хорошо снятый, несмотря на некоторые вопиющие анахронизмы), а спровоцированная им конспирологическая истерия.

В интернете католики высказываются против заострения внимания исключительно на жестокости в истории той или иной религии (хотя режиссер не раз повторял, что поставил себе целью показать спорность фундаментализма в любом его проявлении), но никто из них не отрицает, что Кирилл – не только представитель церкви, но и политик – был крайне суров и к евреям, и к язычникам. Неслучайно святым и Учителем Церкви его провозгласил почти полтора тысячелетия спустя Лев XIII, известный своей вдохновенной борьбой с новым язычеством, представители которого – масоны и либералы антиклерикального толка – в ту эпоху держали в своих руках власть в Риме. Тем удивительнее, что 3 октября 2007 года папа Ратцингер посвятил Кириллу свою проповедь, восхитился характерной для его правления «безудержной энергией», но не сказал ничего, что могло бы хоть частично освободить епископа от приписываемой ему историками мрачной славы.