Эшафот забвения - Виктория Платова

"…ЭТО НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТ, НО ПРИДЕТСЯ МЕНЯТЬ ПРАВИЛАИГРЫ”, – вдруг тупо подумала я словами, нацарапанными на пачке из-под “ЖитанБлондз”. Похоже, что эту записку действительно писал убийца. Кто же все-такиубил Александрову? И Бергман. Был ли это один человек? Если да – зачем он сделалэто?

– Ты что-то поскучнела, – заметил Лапицкий.

– Когда-то я сказала тебе, что никогда не буду игратьпо правилам.

– Нет, ты не помнишь. Это сказала не ты. Это сказалаАнюта, Анна Александрова, быть которой ты не захотела.

Анна Александрова. Татьяна Петровна Александрова, 1925 годарождения… “ЗАЧЕМ ВЫ СКРЫЛИ ТО, ЧТО ПРОИЗОШЛО…"

– Ты до сих пор не можешь простить мне этого. – Япринялась зашнуровывать ботинки.

– Ты, я смотрю, тоже не можешь простить себе этого. –Лапицкий внимательно посмотрел на меня. – Хочешь избавиться от себя прежней?

– Уже избавилась.

– Я вижу. Совсем себя запустила. Интересно, сколькотебе понадобилось времени, чтобы так… Чтобы так выглядеть?

– Нисколько не понадобилось. Все произошло само собой.

– Тогда один совет.

– Я помню твои советы…

– Этого я тебе не давал. Если ты окончательно решилаубить свое лицо, не занимайся ни с кем любовью – это снова делает его красивым.Поверь, со стороны виднее. Я наблюдал замечательную картину. Мне стоило толькопосмотреть, чтобы окончательно убедиться, что это ты… И вообще – следи за своимлицом. Иногда оно тебя выдает.

– Я учту.

– Думаю, этот кобелек тебя раскусил и теперь неотстанет. Надеюсь, с твоей стороны все обстоит не так серьезно?

– Что я должна сказать?

– Можешь ничего не говорить. Оголтелый секс, и ничегобольше. Я не прав?

– Не знаю. Странно, что мы разговариваем с тобой какприятели. С тобой, которого я ждала все это время. Вместе с пулей в затылок.

– Ну, зачем же драматизировать ситуацию? Хочупригласить тебя на кофе.

– Боюсь, Митяю это не понравится.

– Значит, кобелька зовут Митяй.

– Не смей так его называть.

– Будешь штрафовать меня так же, как когда-тоштрафовала за “суку”? – Это был запрещенный прием, это была часть нашегонедолгого общего прошлого. Прошлого, в котором мы безбожно врали друг другу,безбожно ненавидели друг друга, безбожно не могли друг без друга существовать.Костя Лапицкий не сделал из меня совершенное орудие для убийства, но привязал ксебе гораздо крепче, чем я могла представить.

Я даже не подозревала об этом до сегодняшнего дня. Досегодняшнего дня, в котором он должен был наконец-то избавиться от меня. Воттолько он и не думал от меня избавляться.

Приятный сюрприз, хотя и немного сентиментальный.

– Хорошо. Если.., если тебе не нужно сводить со мнойсчеты. Тогда для чего ты здесь?

– А ты не догадываешься? У вас здесь актрис убивают.

А где же еще быть скромному ангелу возмездия, как не вгорячих точках?

– Я не думала, что убийство старой актрисы – этокомпетенция особого подразделения спецслужб.

– А кто тебе сказал, что этим занимаются спецслужбы?Это компетенция уголовного розыска.

Рядовое расследование!.. Я достала из кармана пальтосигареты и закурила.

– “Житан Блондз”, – задумчиво сказал Лапицкий, –любимые сигареты Анны Александровой. Трудно отказаться от прошлого, правда?

Он все еще хотел убедить, что я осталась прежней, – и меня,и себя.

– С прошлым покончено. – Я перевела тему, вспомнив, чтоговорил дядя Федор о каком-то крупном спеце. – Не тебя ли там так трепетнождала вся следственная бригада?

– Нет, – просто сказал Лапицкий, – я там был с самогоначала. Рядовой сотрудник.

Рядовой сотрудник, это что-то новенькое. Неужели история сомной все-таки вылезла Косте Лапицкому боком?

– Вот как? Тебя понизили в должности? Перевели нанизкооплачиваемую работу как не справившегося?

– Только не обольщайся на свой счет, – он, как всегда,читал мои мысли, – кроме тебя, была еще масса обстоятельств.

– Прими соболезнования.

– Ты ничуть не изменилась. Вообще-то когда я увиделтебя у павильона, я сразу понял, что ты работаешь в этой безумной группе. Еслипроисходит что-то экстраординарное, что-то из рук вон, – нужно обязательноискать тебя поблизости. Преступления – твоя визитная карточка. Ты обязательно вних светишься, как Хичкок в своих фильмах Хоть на заднем плане, но непременновыскочишь.

Это была еще одна провокация, еще одно напоминание об “АннеАлександровой”; по легенде, которую мне сразу же после амнезии всучил Костя,Хичкок был ее любимым режиссером. Я решила пропустить это мимо ушей.

– Кем ты здесь работаешь?

– Ассистентом режиссера, – врать или отпираться былобессмысленно – Ты профессионально занимаешься кино? Не знал. А впрочем, я ведьничего не знаю о твоей прошлой жизни.

– Что ты думаешь обо всем этом? – спросила я. Мне нехотелось обсуждать с капитаном мою прошлую жизнь.

– Пока ничего. Тухлое дело и, главное, совершеннобессмысленное. А ты? Ты ведь столько времени провела здесь… Ты всех знаешь. Тывсе знаешь.

– Я знаю даже больше, чем ты можешь себе представить.Но ты не можешь представить себе, насколько тухлое это дело.

Я со стыдом вспомнила все свои психологические построения.

– Может быть, я все-таки угощу тебя кофе.

– Нет, – твердо сказала я, – как-нибудь потом.

– Когда ты бросишь своего кобелька? Извини, я дажеготов заплатить штраф, но он действительно кобелек. У тебя не очень-то хорошийвкус.

– Я не брошу его. – Непонятно почему я сказала именното, чего больше всего не хотел услышать Лапицкий Я это видела.

– Легкая атлетика еще успеет тебе надоесть, –поморщившись, сказал он.

– Когда она мне надоест, я тебе перезвоню.

– Не забыла мой телефон?

– Как ни странно – нет.

– Отчего же не звонила так долго? Я бы мог помочь тебеденьгами. Не чужие ведь люди, стольких на тот свет отправили… Прикупила бычто-нибудь приличное из одежки. Жан-Поль Готье, Ив Сен-Лоран, Армани… Опять же,краску для волос…

– Думаю, на твою нынешнюю зарплату рядового сотрудникауголовного розыска не купишь приличную краску для волос. Не говоря уже обАрмани.

– Как знаешь. Думаю, мы еще встретимся в ходеследствия. На сегодняшний день тебе повезло – тебя не было на местепреступления. Но, как ты понимаешь, вскрывать будут все и трясти будут всех.Убийство на “Мосфильме” – это из ряда вон, сама понимаешь.