Вагнер – в пламени войны - Лев Владимирович Трапезников

Кстати, чувствовалось, что хозяева этого дома, которые эвакуировались с началом штурма Курдюмовки, только что сделали ремонт. Обои в комнате были не просто новыми, а новейшими, и даже каким-то иным чувством я ощущал от них запах новизны. Странно было думать, что во всей этой военной грязи и бардаке, к которым мы уже привыкли, может быть вот это все… В нишах стола-тумбы находились какие-то бумаги, альбомы. На подвесной полке, что была прикреплена над столом-тумбой, стояли книги. Все нетронуто, во всем оставался тот порядок, который, по всей видимости, существовал до нашего нашествия в этот дом. А ведь наш состав пришел спустя месяц после штурма Курдюмовки, так как мы меняли старый состав, который, в свою очередь, уходил на ротацию. О чем это я, а все о том же, что страшные варвары мы только в бою, а так люди все культурные, и даже вот в этих домах, где мы стали невольными непрошеными гостями, никто не собирался даже в мыслях устраивать бедлам. В этом есть наша особая высокая русская культура, и вернись завтра хозяева этого дома назад, в свой дом, они с удивлением обнаружили бы, что все их книги, семейные альбомы и вещи, с их хрусталем, находятся на своих местах. А что касается постели, всех этих одеял и матрацев, так нам же надо где-то и под чем-то спать.

Утром командир нашей группы и его заместитель, армянин и человек интересный и с юмором, взяв с собой двух бойцов из группы, ушли в ту самую школу. Так, скажем, передислоцировались и оставили нас на 155-й точке втроем вместе со старым составом точки. Командир наш сказал нам:

– Мы в школу. Остаетесь также в нашей группе, но теперь еще и подчиняетесь старшему точки здесь.

Вопросов по этому поводу у нас не было. Старший 155-й точки жил не в доме, а в подвале, недалеко от входа в дом. Здесь, кроме нас, еще было человек восемь. Двор дома представлял собой площадку перед сенями или маленькой верандой дома, а по правую руку перед входом находились хозяйственные постройки. Эти хозяйственные постройки сделаны из кирпича, покрыты скатными крышами и были низкими. Три входа со двора вели в эти строения. Каждый вход вел в отдельное помещение, и думается, что когда-то эти помещения служили складами. Не похоже, что там держали скотину. Не было остатков от навоза или сена, но было много разного барахла, которое складировали в этих помещениях по углам, чтобы оно не мешалось бойцам нести там постовую работу. Да, там стояли посты ночью. Если тревога, то именно в этих помещениях тоже бойцы занимали, как нам объяснили здесь, свои места у амбразур. Амбразуры? – это маленькие окна, в каждом помещении по два окошка, из которых можно было просмотреть внешний мир, состоящий из множества деревьев, поднимавшегося резко вверх земляного склона и сетчатого зеленого забора, который стоял от самих построек метрах в десяти. То есть с той стороны хозяйственных построек неожиданный штурм со стороны украинцев был невозможен. И вообще невозможен, так как, чтобы организовать с той стороны штурм нашей точки, им пришлось бы спуститься с холма и попасть под кинжальный огонь наших автоматчиков, которые били бы по врагу из окон-амбразур, и, кроме того, сетчатый забор штурм такой делал вообще невозможным мероприятием. Ведь штурм – это натиск и натиск быстрый, безапелляционный, мощный и молниеносный. А здесь… забор и склон.

Да, мы стояли в этом месте на передке, но передок этот условный, так как он был настолько выгодным для нас, что только безумец мог к нам сунуться с той стороны, где в изобилии росли деревья и кустарники. А вот со стороны улицы враг нас атаковать мог, и потому бойцы с точки уделяли воротам и забору что выходили к улице, особое внимание. Дело все в том, что дом наш стоял вроде бы и в Курдюмовке, и напротив нас тоже был дом, и справа от него дом, и потом все дома и дома шли, но наш забор выпирал к зеленке и сбоку слева от нас открывался вид на элеватор, который принадлежал хохлам. Вот потому на углу забора, там, где был маленький пролом в железном щите забора, стоял пулемет Калашникова, за которым дежурил пулеметчик. Вдоль самого этого забора во дворе были сложены еще старыми хозяевами, похоже, длинные железобетонные конструкции, представлявшие собой параллелепипеды или бруски массивные, которые были сложены друг на друга, и штабель доходил человеку до плеча. Рядом с этими параллелепипедами, в сторону двора, стоял выше человеческого роста холодильник. Двери у холодильника отсутствовали, но внутри него сохранились полки. Слева двор представлял собой площадку, уходящую мимо самого дома до забора. Забор собран из металлических серых щитов, которые крепились на двух железных профилях. Забор с правой стороны от двора был фактически цел, а вот справа от ворот и калитки, которые вели на улицу, разобран почти весь. Два или три металлических профиля на этом заборе уцелели. А далее участок был огорожен только двумя железными перекладинами-профилями, упиравшимися в железную трубу-стойку на углу участка. Вот через эти профили ночью мы и пролезали, нагибаясь и поднимая ноги.

Если стоять лицом к хозяйственным складским постройкам во дворе, то слева от них был еще и дровяник, который равнялся самому жилому помещению. Дровяник был набит маленькими деревянными тюльками, которые рубили и кололи бойцы имеющимся здесь же колуном и топором. Дом отапливали, ведь на кухне была маленькая железная печь. Задний же двор дома представлял собой сад, в котором росли плодовые деревья, а перед садом, не доходя до него, был туалет. К туалету вела дорожка, выложенная из дорожных плиток и проходившая между самим домом и дровяником. Туалет сделан все из того же кирпича желтого цвета, а внутри стоял обычный унитаз. Канализация не проведена, но унитаз облагораживал внутреннюю часть этого строения. Пол в туалете состоял из керамических плиток, а стены обшиты пластиком. Чувствовалось во всех строениях этого хозяйства, что хозяин всего этого добра был человеком трудолюбивым и чистоплотным. Командира 155-й точки я не запомнил, но он мне показался человеком очень спокойным, даже меланхоличным. Он иногда обходил посты и все время главным образом проводил в своем подвале. То ли там с рацией работал, то ли отдыхал, то ли строил великие планы «генеральных наступлений» – не важно, а важно то, что он не вносил ненужную суету в работу людей.

Я