Шарады любви - Джейн Фэйзер

Последний гвоздь, после которого Даниэль перестала притворяться, был забит теплым апрельским вечером в доме лорда Альмака. Встав из-за стола, где она слишком увлеклась лимонадом, Даниэль спустилась в комнату для отдыха на первом этаже. Не без труда справившись со своими бесчисленными юбками, она втиснулась в кресло, стоявшее за ширмой возле старинного комода, и погрузилась в свои невеселые мысли. В этот момент дверь открылась и вошли две женщины — пожилые вдовы, когда-то эмигрировавшие из Франции. Не обратив никакого внимания на ширму, за которой приютилась Даниэль, они опустились на стоявшую у открытого окна софу и, обмахиваясь веерами, завели разговор, заставивший тлеющий в душе Даниэль огонек отчаяния вспыхнуть ярким пламенем.

— Я чуть в обморок не упала, когда узнала об этой свадьбе, Алмера! — сказала одна из них. — Подумать только! Линтон женился на дочери своей бывшей любовницы! Ну и ну! — И почтенная леди громко рассмеялась.

— Но согласитесь, Эвонли, — глубоко вздохнула, предаваясь воспоминаниям, Алмера, — что мадам Луиза была очень хороша. Жить под одной крышей с этим ужасным де Сан-Варенном! Можно ли обвинять несчастную женщину в том, что она воспользовалась счастливым случаем и завела себе любовника!

— Даже такого молодого, каким был в то время Линтон! Как вы считаете, Алмера, его юная жена знает об этом?

— Линтон — разумный человек, — усмехнулась Алмера. — И все же, что у него на самом деле с этой девчушкой?

— Ничего. Ведь она не может не понимать, что у мужчины, который старше ее на целых семнадцать лет, конечно, не могло не быть прошлого… Хотя… ее собственная мать! Это показалось бы забавным, если бы не было столь чудовищным. Как вы думаете, Алмера?

Видимо, Алмера ничего об этом не думала, поскольку в ответ разразилась смехом. Этого Даниэль уже не могла выдержать. Она встала и с гордо поднятой головой вышла из-за ширмы.

— Приятного вечера, ваша светлость, леди Алмера, — надменно сказала она и, сделав паузу, добавила: — И вам, леди Эвонли.

Сделав обеим дамам демонстративно церемонный реверанс, Даниэль вернулась в бальный зал.

— Джулиан, — шепнула она стоявшему у дверей кузену, — я плохо себя чувствую. Не могли бы вы проводить меня домой?

Джулиан озабоченно посмотрел на Даниэль:

— Конечно, дорогая кузина. У вас болит голова?

— Немного. Здесь слишком душно.

— Скажите лучше — дьявольски душно! — поправил ее Джулиан, стараясь вспомнить хоть один случай, когда его кузина жаловалась бы на духоту в бальном зале. — Я сейчас вызову экипаж.

Он довез Даниэль до дома и подал руку, помогая ей выйти наружу. На немой вопрос Джулиана, должен ли он проводить ее в холл, молодая графиня ответила отрицательно, сославшись на совсем разыгравшуюся мигрень и желание поскорее лечь в постель.

Было всего около одиннадцати часов, и Линтон еще не вернулся. Он заранее предупредил Даниэль, что будет ужинать с друзьями. Но сейчас, когда все крутом настолько перемешалось, она уже не знала, верить ли этому. Кругом все говорили о том, что Джастин снова стал любовником Маргарет Мейнеринг. А теперь Даниэль вдобавок узнала, что раньше он был также любовником и Луизы де Сан-Варенн. Ее родной матери! Причем она услышала это из разговора двух дам, не подозревавших о ее присутствии в комнате. Боже! У Джастина была масса возможностей самому сказать ей об этом, но он не пожелал. Как же теперь ему верить?

В целом же Даниэль вполне спокойно восприняла эту новость. Она лежала в своей темной спальне и думала. Конечно, ситуация выглядела весьма пикантно, но не более того. Когда это происходило, Джастин еще не стал по-настоящему мужчиной, а ее самой не было даже в проекте. Сложность заключалась в другом: Джастин скрыл от нее эту страницу своей биографии, и страницу немаловажную. Ведь его женой была Даниэль, дочь Луизы! И вот теперь бедняжку терзала поистине страшная мысль: если Джастин не открыл ей даже этого, то что еще он держит в секрете?

Когда Линтон вернулся домой, он нашел свою жену спящей в темной спальне при потушенных свечах. Ее тяжелое дыхание разносилось по всей комнате. Даниэль выглядела ужасно усталой и явно нуждалась в хорошем отдыхе. Джастин решил ее не тревожить и на цыпочках прошел в свою спальню. Но как только дверь за ним закрылась, Даниэль зарылась головой в подушку, чтобы заглушить рыдания…

Она проспала всего несколько часов и наутро проснулась с твердым решением. Если Джастин предпочитает играть в игры, предлагаемые обществом, что ж, она будет делать то же самое! Она будет женой Линтона, хозяйкой его дома, управляющей имением, но не его другом и партнершей. Она не станет лишать мужа своего тела, но только тогда, когда он сам его потребует. Предлагать себя Даниэль больше не станет. Пусть довольствуется телом Маргарет Мейнеринг!

Даниэль села в постели и, подложив под спину подушки, выпила чашку горячего шоколада. Затем принялась за утреннюю газету. Обычно она читала ее вслух, чтобы через смежную дверь было слышно занятому своим туалетом Линтону. Сегодня же, пробежав глазами несколько строчек, Даниэль небрежно отбросила газетный листок в сторону и занялась составлением своего плана на грядущий день. Самым неотложным делом было оказание помощи семейству, жившему в переулке недалеко от собора Святого Павла. Даниэль чувствовала в себе достаточно сил, чтобы ввязаться в эту очередную баталию и постараться ее выиграть.

— Я сейчас встану, — объявила она вошедшей Молли, отбрасывая в сторону одеяло. — Приготовьте мне костюм для верховой езды. Не важно какой.

Появившийся в дверях Джастин ожидал увидеть жену все еще лежащей под одеялом в ожиДанни обмена впечатлениями о предыдущем вечере, который супруги, как уже вошло у них в привычку, провели врозь. А вместо этого застал ее уже вполне одетой для верховой прогулки. Она со смехом подставила ему щеку для поцелуя и заявила, что опаздывает на условленную встречу. Граф поклонился прямо от двери и вернулся в свою комнату, чтобы переодеться. Сменив халат на утренний костюм, он затем долго сидел нахмурясь перед зеркалом и думал.

Похоже, дела шли все хуже и хуже. Даниэль вдруг одолели непрестанные приступы головной боли, по причине которых она неизменно покидала раньше времени всякого рода общественные рауты и званые вечера. Джастин, видя ее бледное лицо, затуманенные глаза и натянутые улыбки, не мог сомневаться в скверном самочувствии жены. Когда прошла неделя, он попытался осторожно поговорить с ней и выяснить причины ее болезненного состояния, но в ответ получил лишь заверения, что ничего страшного не происходит, что Даниэль просто устала и ждет не дождется окончания светского сезона. Тогда Джастин предложил вместе съездить на пару дней в Дейнсбери, и опять Даниэль принялась самым энергичным образом протестовать. Действительно, как можно пропустить вечер, устраиваемый герцогиней Ричмондской? А кроме того, у нее еще скопилась тьма деловых встреч, от которых нельзя отказаться…

Линтон с готовностью капитулировал и попытался воздействовать на жену всевозможными соблазнами и сюрпризами. Так, однажды он разбудил Даниэль в пять часов утра и предложил ей надеть бриджи: они поедут верхом в Ричмонд, где можно в свое удовольствие носиться на лошадях, не опасаясь чьих-либо завистливых глаз или злых языков. Юная жена согласилась, но с такой неохотой, что граф почувствовал себя в роли человека, которому бросили в лицо перчатку. Сделав эту последнюю попытку, он оставил жену в покое. Даниэль же вела себя безукоризненно вежливо и ни разу не выгнала мужа из своей постели. Однако граф чувствовал под собой лишь мягкое, безвольное тело женщины, просто выполняющей свой супружеский долг. Тем не менее, он продолжал уверять себя, что Даниэль должна пройти через неизбежный период кризиса, а потом все вернется на свои места, и… совершал огромнейшую ошибку.