Шарады любви - Джейн Фэйзер

— А вы не думаете, что это должна решать она сама?

— Она бы не стала этим заниматься, если бы вы не вовлекли ее в подобную авантюру.

— Напротив, сэр. Данни действительно уже очень глубоко вникла в суть этого опасного, но благородного дела. И пошла она на такой шаг сама, без чьего-либо принуждения. Я мало что могу сделать, дабы заставить ее отказаться от этого занятия. Не стану отрицать, что первая наша поездка была совместной. Но затем Даниэль работала уже самостоятельно. Конечно, мы поддерживаем постоянный контакт друг с другом и советуемся, но ее имя стало настолько широко известным в городе, что теперь многие попавшие в трудное положение французы выходят на миссис Линтон без всяких посредников. Часто я об этом даже не знаю. Теперь она поступает так, как считает нужным.

— А как же Линтон?

— Его настроения меня не волнуют. В этом деле Данни и я — равноправные партнеры. Она сознательно идет на риск и всю ответственность за возможные последствия берет на себя. Даниэль никогда не поступила бы иначе. Поверьте, я слишком высоко ценю ее помощь, чтобы превращаться в придворного льстеца. Даже если бы Данни мне это позволила. Вы, вероятно, не очень хорошо знаете эту женщину, милорд, если надеетесь, что я осмелюсь даже попытаться как-то ограничить ее деятельность.

— Осмелиться мог бы Линтон. И это, откровенно говоря, меня очень беспокоит, меня и саму Данни. Скажите, д'Эврон, вы считаете все мои попытки вытащить Даниэль из этой истории бесполезными?

— Поймите, милорд, Данни сама делает выбор. Она отлично знает, на что идет, и даже решилась ради этого на обман мужа. Графиня не наивный ребенок, Джулиан.

— Согласен, но все-таки она слишком молода, — возразил Джулиан, хотя и понимал уже, что игра проиграна.

— Может быть, только по возрасту, но не по жизненному опыту. Я понимаю вас, дорогой друг, но ничего не могу сделать. Данни открыла вам свою тайну, и теперь вам решать, как с этой тайной поступить.

— Черт побери, как я могу с ней поступить! — воскликнул юный лорд. — Я не стану доносить Линтону, хотя он наверняка спустит с меня шкуру, если узнает.

— Боюсь, что с меня тоже, — улыбнулся шевалье.

— Видит Бог, вы правы! — согласился Джулиан, с мрачным видом наполняя бокалы. — В таком случае, д'Эврон, давайте выпьем за то, чтобы все оставалось тайной.

Только под утро лорд Джулиан Карлтон лег спать. Он был глубоко разочарован. Если бы Данни согласилась принять его покровительство в своей филантропической деятельности, возможно, еще не все было бы потеряно. Но происшествия предыдущего дня говорили о том, что надежда на такое развитие событий весьма слаба. Слишком упрямой оказалась его новоявленная кузина…

— Я не совсем вас понимаю, Беатрис.

Взгляд Даниэль стал тяжелым и холодным. Леди Беатрис опустила глаза и принялась внимательно рассматривать свои колени. Она пришла сюда после долгих подстрекательств со стороны матери, но сейчас уже считала, что выполняет свой собственный долг перед женой брата. Пусть даже очень неприятный.

— Даниэль, дорогая, — сказала она, продолжая избегать взгляда графини, — я просто хочу вас предупредить. Лучше, если это сделает член вашей семьи, нежели кто-то из светских сплетников. Мама считает, что, чем больше вы будете знать, тем меньше станете обращать внимания на всякие грязные слухи. Это не так уж необычно, дорогая, и умная жена просто закрывает глаза на подобные вещи. Ревновать на виду у всех — значит опозорить свое имя.

— Другими словами, вы боитесь, что если кто-то начнет нашептывать мне о продолжающейся связи Джастина с его бывшей любовницей, то я выцарапаю этому доброжелателю глаза? Что ж, вы правы, дорогая сестрица, именно это и случится.

И на лице Даниэль появилась хищная улыбка, всегда заставлявшая Беатрис опасаться за судьбу своих собственных глаз. Однако достойная леди стойко держалась, выполняя наказ матери.

— Даниэль, вы не должны принимать все слишком близко к сердцу. Линтон намного старше вас, и глупо было бы надеяться всю жизнь держать его при себе. Мужчине нужно то, что жена подчас не в состоянии ему дать. Например, обыкновенный ребенок. Кстати, и за моим Бедлингтоном водятся мелкие грешки, — беззаботно рассмеялась Беатрис, — но меня это, признаться, не слишком беспокоит.

— Если бы я спала с лордом Бедлингтоном, то меня это, возможно, тоже мало бы волновало, — жестко ответила Даниэль. — Скорее наоборот: я была бы рада чуть-чуть отдохнуть от него.

Лицо Беатрис сделалось сначала пунцово-красным, потом побелело как мел.

— Как вы смеете! — воскликнула она срывающимся голосом.

— А как вы посмели?! — тут же отпарировала Даниэль. — Мне хорошо известно, что Джастин поддерживает отношения с миссис Маргарет Мейнеринг. Но чисто дружеские! Она попросила его совета в одном деликатном семейном деле, и он из самых добрых побуждений согласился ей помочь. А сейчас вам лучше уйти, иначе я за себя не отвечаю. И передайте вашей матушке, что я очень благодарна ей за участие. Но было бы еще лучше, если бы она не вмешивалась в мои личные дела.

Даниэль встала и дернула за шнурок звонка. В дверях тут же появился Бедфорд:

— Леди Линтон?

— Леди Бедлингтон уходит. Проводите ее.

Беатрис вышла с надменным видом, плотно сжатыми губами, не сказав больше ни слова. Никогда она не чувствовала себя столь униженной. И кем! Дерзкой, невоспитанной девчонкой! Что случилось с ее родным братцем? Как он только мог взять себе в жены подобную дикарку, которая и вести-то себя прилично не умеет! И как эта дрянь посмела говорить с ней столь бесцеремонным тоном? И еще при этом позволила себе злобные намеки на ее личную жизнь с Бедлингтоном!

Линтону стало известно о разговоре, после того как вдовствующая графиня вызвала его к себе на Саус-стрит и заявила, что хотя о разрыве близких отношений с мадам Даниэль на глазах у всего света речи не идет, внутри семьи их можно считать расторгнутыми, поскольку его жена позволила себе нагрубить Беатрис, а значит, и ее матери. Старая графиня не передала Джастину всех подробностей разговора Даниэль с его сестрой. Когда же он попытался узнать об этом у самой Беатрис, с той сделалась форменная истерика, сопровождаемая нюханьем соли и потоком слез в батистовый носовой платок. С трудом подавив в себе желание привести сестру в чувство хорошей пощечиной, граф раскланялся и вышел. В дверях он столкнулся с зятем, мужем Беатрис, который был в отчаянии и совершенно не понимал, что происходит. Он пожаловался Линтону, что в его доме целый день стоит крик и плач. Беатрис почему-то при виде супруга разразилась слезами. И он, лорд Бедлингтон, просто не знает, как дальше жить в одном доме с этими истеричками. Единственный выход — проводить все дни в клубе…

Джастин неплохо относился к зятю, но только не в подобных ситуациях. Поэтому он холодно заявил Веллингтону, что тот сам виноват, позволив двум сварливым женщинам сесть себе на шею: пусть теперь выкручивается как знает, он, Линтон, в подобных делах ему не помощник. Учтиво поклонившись, Джастин вышел из материнского дома и направился пешком домой. Он шел очень быстро, поскольку ему не терпелось услышать объяснения всему случившемуся от Даниэль.