Петербургские ювелиры XIX – начала XX в. Династии знаменитых мастеров императорской России - Лилия Кузнецова

В 1893 году мастерская ювелирных изделий Карла Гана была ручным производством, где трудились 30 рабочих, а её годовой оборот достиг 100 000 рублей. К 1899 году Ган владел двумя доходными домами, ещё один дом принадлежал сыну, купцу первой гильдии. После смерти главы семьи всё перешло к его вдове, но уже через два года Аделаида Ган и её дочь предоставили право распоряжаться делами фирмы Дмитрию Карловичу Гану, успешно продолжившему дело отца и уже в 1903 году получившему удостоверение придворного поставщика.[512]

Карл Карлович Ган недаром считался самым серьёзным соперником Фаберже. Предметы из золота и серебра, исполняемые мастерами фирмы с применением эмалей обширного диапазона расцветок, включая и опалесцирующие, отличались элегантностью форм и большим чувством камня, особенно в фантазийных изделиях из драгоценных и полудрагоценных самоцветов. А ведь опалесцирующие эмали столь капризны, что малейшее нарушение режима их обжига ведёт либо к неполучению ожидаемого цвета, либо к полному исчезновению эффекта радужной замутнённости, финифть же, становясь прозрачной, уже не напоминала таинственно просвечивающий драгоценный опал.

Фирме Гана довелось исполнить виртуозную по артистизму закрепки и сложности монтировки бесчисленного количества прекрасно подобранных южноафриканских бриллиантов копию Малой императорской короны, вошедшую, как и оригинал, созданный братьями Зефтиген в 1856 году, в число коронных драгоценностей и регалий российского императорского Дома.

Заказ на повторение венца императриц поступил к Карлу Карловичу Гану в связи с коронацией Николая II в 1896 году. Супруга монарха, согласно церемониалу, должна была ожидать на коленях того момента, когда венчанный император сначала коснулся бы её головы своей Большой императорской короной, а затем возложил бы на неё наследственную Малую корону императриц. Точная же её копия предназначалась для вдовствующей императрицы Марии Феодоровны, обязанной присутствовать во всём величии сана на торжественном ритуале в Успенском соборе Московского Кремля. Однако Александра Феодоровна не стала обижать августейшую свекровь и отбирать у неё подлинную корону, которой та венчалась на царство 13 лет назад. При коронации голову молодой императрицы украсила как две капли воды похожая и, если бы не чуть более крупные алмазы южноафриканского происхождения, почти совершенно не отличимая от оригинала реплика, исполненная искусными руками мастеров фирмы Карла Гана. Публика же, заполнявшая Колонный зал Дома Союза в декабре 1925 года, одновременно созерцала среди бывших коронных драгоценностей на выставке Алмазного фонда и оригинал, и копию Малой короны русских императриц[513], однако вскоре следы дивного творения 1896 года затерялись.

Не уступал ей по качеству работы и сделанный тогда же Карлом Ганом для последней царицы бриллиантовый кокошник, чья судьба также неизвестна. Рисунок парадного головного убора складывался из отдельных, вертикально стоящих лучей разной высоты, тесно примыкающих друг к другу и в целом напоминал своеобразную бахрому из-за чего такая диадема получила французское название «франж» («frange»). Когда же в конце XIX – начале XX века подобные кокошники вошли в моду на Западе, там их стали называть не только «тиарами» или «франж-диадемами», но и просто «русской бахромой» (по-английски «Russian fringe»).[514]

Многие вещи для фирмы «К. Ган» в период с 1892 по 1909 годы создал Карл Карлович Бланк (1860—?), ставший затем компаньоном сына своего прежнего патрона. Уроженец Гельсингфорса и финляндский гражданин, он ещё с 1885 года в столице Российской империи владел небольшой мастерской золотых и серебряных изделий, где трудились 8 рабочих и 3 мальчика-ученика. Располагалась она на Гороховой, 36, а позже переехала в Зимин переулок, в дом 4/23. Через десять лет Карл Карлович Бланк, к тому времени вписавшийся во вторую купеческую гильдию, продолжал сотрудничать с фирмой Карла Гана, но собственное дело он смог открыть лишь после смерти Дмитрия Карловича Гана. С 1911 года ювелир, получивший ещё на выставке 1896 года право на помещение на своих изделиях государственного герба, создал множество работ для Двора: в основном усыпанные бриллиантами орденские, статс-дамские и фрейлинские знаки, а также наперсные кресты. Теперь его мастерская размещалась в доме № 23 по Екатерининскому каналу, а сам владелец стал потомственным почётным гражданином и оценщиком Кабинета. Им были очень довольны, поскольку «все заказы Кабинета К. Бланк исполнял в высшей степени добросовестно и сравнительно дёшево, являясь примерным поставщиком».[515]

Портсигар, подаренный Николаю II матерью на Рождество 1897 года, демонстрирует как высочайший уровень мастерства Карла Бланка, так и элегантность вкуса Карла Гана. Ничего лишнего, только в одном из углов на гладкий слой тёмно-синей эмали, из-под которой просвечивает напоминающий опущенную драпировку-«маркизу» узор, наискось помещён сверкающий «инеистыми» алмазами золотой двуглавый орёл Российского герба. Прикрывающая кнопку затвора высокая полусфера кабошона альмандин, чей густо-вишнёвый оттенок прекрасно гармонирует с тоном финифти и ненавязчиво довершает аккорд цветов российского триколора[516].

Для Карла Гана работали также Тилландер и Картье.[517] Фирма Тилландера в апреле 1911 года арендовала за 12 000 рублей у закрывшего своё дело Дмитрия Карловича Гана магазин в доме № 26 на Невском, а после смерти владельца это помещение в том же году окончательно перешло в её руки[518].

Финский швед Александр-Эдвард Тилландер 19 марта 1860 года открыл в Петербурге собственное дело на втором этаже стоящего на углу Гороховой и Большой Морской дома Воронина (№ 26). Будущий глава процветающей фирмы родился 30 июня 1837 года в семье хозяина фермы в окрестностях Гельсингфорса и уже в возрасте 11 лет был отправлен в Петербург учиться ремеслу и искать счастья. Его старший брат, уже работавший подмастерьем у сапожника, устроил мальчика к земляку – золотых дел мастеру Фредерику-Адольфу Хольстениусу в Царское Село. После непременных семи лет ученичества ставший подмастерьем Александр-Эдвард поступил на работу сначала к Карлу-Христиану Веку а через два года перешёл к одному из ведущих ювелиров Петербурга – Карлу-Рейнгольду Шуберту державшему мастерскую на Гороховой.