Аврора - Ким Стэнли Робинсон

* * *

Фрея стала бродить по биомам ночами. Она заходила в разные городки и общалась с людьми. Ужины теперь были общими: на них собирались всей округой, каждая семья приносила одно приготовленное блюдо. Иногда убивали кроликов или кур для рагу. Они часто приглашали Фрею поесть с ними, и она всегда с кем-то перекусывала. Еда заканчивалась быстро, съедали все без остатка. Компост теперь состоял почти полностью из человеческих отходов, которые, прежде чем их возвращали в землю, тщательно перерабатывались — оттуда извлекали определенные соли и минералы (включая бром), а также уничтожали некоторые патогены.

После еды Фрея ходила повидать старших жителей этих городов.

— Мы все должны жить, — говорила она им. — У нас будет достаточно еды, но нам нужны все люди. Эти сообщества — дурная идея. Они поддаются страху перед тем, что может случиться. Послушайте, мы всегда боимся того, что впереди. И с этим ничего не поделаешь. Но мы все равно живем дальше. Ради наших детей. Помните об этом. Мы должны трудиться, чтобы они добрались домой. Нам нужен каждый.

* * *

Исследователи шерстили литературу в библиотеках и цифровые справочники с Земли, пытаясь выяснить, какие еще улучшения можно применить, чтобы вырастить свой урожай. Некоторые указывали, что промышленная модель земледелия в большинстве районов прогрессивного сельского хозяйства на Земле была вытеснена так называемым методом интенсивного выращивания смешанных культур, возродившим идею максимизации разнообразия культур и генов. Интенсивность состояла не только в обильном смешении разных растений, но и в увеличении объемов человеческого труда. На корабле почва лучше фиксировалась на месте, и с этим не возникало больших проблем, так как у них не было океана, куда ее могло вынести, зато ее собирали и использовали повторно. Однако сообщалось также, что у этих смешанных культур была очень высокая устойчивость к болезням. Метод был трудоемким, но на Земле, по крайней мере на Земле девятилетней давности, похоже, существовал излишек рабочей силы. Почему — было не совсем ясно. В их канал либо не считали нужным включать ключевые факты, либо они просто терялись в потоке изображений, голосов и цифровых данных. Сейчас до них доходили неотфильтрованные радиоволны с Земли, очень слабые и искаженные наложениями. Но чаще всего они улавливали направленный на них луч, их тонкую спасительную соломинку, которая порой казалась оставленной без наблюдения, но все же была полна информации, которую словно никто не сортировал в порядке значимости. Часто создавалось ощущение, будто это были гигабайты всяких пустяков, нечто вроде мусорной ДНК мышления их родной системы. Трудно было понять, каким образом она отбиралась. Они все еще отставали во времени на девять лет, поэтому обмен информацией занимал целые восемнадцать, что было почти равносильно отсутствию какого-либо обмена. Казалось, никто в Солнечной системе не слушал то, что говорили на корабле девятью-десятью годами ранее. Неудивительно — по крайней мере для тех, кто чувствовал культуру Солнечной системы, то есть совсем незначительной части населения корабля. Конечно, передачи непрерывно осуществлялись в обе стороны, но, если говорить о диалоге или отправке конкретных вопросов, это ничуть не помогало. И хотя существовал тип ситуации, при которой одновременные передачи с обоих концов могли ускорить обмен информацией, ведя диалог сразу по нескольким аспектам проблемы, но для этого обе стороны должны быть полностью вовлечены в процесс, а проблема — предусматривать пользу от разрозненных обратных сообщений, поступающих широким фронтом. Возможно, их проблема это и предусматривала, но никто в Солнечной системе, похоже, не был в курсе нее. По приходящим новостям создавалось сильное ощущение, что никому в Солнечной системе не было никакого дела до корабля, который отбыл в Тау Кита 208 лет назад. Да и с чего он должен был быть им интересен? Им, похоже, хватало своих проблем.

* * *

Лонг-Понд заново наполнили водой, запустили туда рыбу. Работники рыбопитомников были убеждены, что могут удовлетворить все потребности населения в белке, но затем в некоторых питомниках проявились признаки синдрома слабого нереста. Целые поколения молодняка вымирали без видимых причин, а название синдрома, как и во многих других случаях, просто описывало результат.

— Что это такое? — вскричала Фрея однажды ночью, когда была одна на набережной. — Корабль, почему все это происходит?

Мы ответили ей на запястник.

— Существует ряд системных проблем — физических, химических, биологических. Химические связи создали дефицит, из которого следует, что все живое несколько ослабло на клеточном уровне. То, что Деви называла метаболическими разрывами, теперь расходится шире. К тому же на каждый организм на корабле воздействует космическая радиация, создающая мутации, преимущественно в бактериях, а они лабильны, изменчивы. И часто они вместо того, чтобы умирать, начинают жить по-новому. Поскольку на корабле имеется живая среда, достаточно теплая для поддержания жизни, то есть достаточно теплая и чтобы стимулировать распространение мутировавших штаммов. Они взаимодействуют с элементами, освобождающимися посредством биофизических механизмов, таких как коррозия и травление, нанося еще больший урон ДНК во всем многообразии видов. Совокупное воздействие этого может привести к синергическому эффекту, который в Солнечной системе называется «синдромом больного корабля». Или «синдромом больного организма», очевидно ради соответствия сокращению «SOS»[31], которое является сигналом бедствия, использовавшимся в старину в судоходстве. Тогда оно означало «спасите наш корабль»[32], и его было легко отправлять азбукой Морзе.

— Значит… — Она вздохнула, взяла себя в руки (метафорически, хотя и действительно также обхватила руками туловище). — У нас проблемы.

— «Хьюстон, у нас проблемы». Джим Ловелл, «Аполлон-13», 1970 год.

— Что с ними случилось?

— Во время полета на Луну они потеряли датчик сжатого воздуха, а затем и большую часть электроэнергии. Они облетели вокруг Луны и вернулись домой, использовав временные системы.

— И выжили?

— Да.

— Сколько их было?

— Трое.

— Трое?

— На «Аполлоне» были маленькие капсулы.

— Как паромы?

— Да, только еще меньше.

— В нашей библиотеке можно о них почитать?

— О да. Имеются документальные и художественные материалы.

— Давай их достанем и покажем людям. Нам нужны какие-нибудь примеры. Мне нужно поискать таких побольше.

— Хорошая мысль, хотя мы могли бы заранее посоветовать не касаться литературы об Антарктике, если только она не относится к Эрнесту Шеклтону[33].