Аврора - Ким Стэнли Робинсон

Он кивнул.

— Я часто об этом думаю.

— Я тоже.

— Забавно, что вы вдвоем не ладили, когда ты была молода.

— Это по моей вине.

Бадим рассмеялся.

— Вот уж не думаю!

— Я не понимала, каково ей приходилось.

— Это всегда приходит только со временем.

— Когда становится слишком поздно.

— Ну, слишком поздно не бывает. Мой отец, например, до ужаса строго относился к правилам. Случалось, заставлял меня делать круг по всему кольцу, если считал, что я недостаточно усердно им следовал. И только потом я понял, что, когда я родился, он уже был стар. Что он вообще не собирался заводить детей, пока не встретил маму. Все потому, что он родился вскоре после беспорядков и, пока рос, ему приходилось тяжело. Когда он был жив, я этого не понимал, а потом, когда он умер, я начал лучше понимать твою мать. У них с отцом было много общего. — Он вздохнул. — Трудно поверить, что сейчас их обоих с нами нет.

— Да, трудно.

— Но я рад, что у меня есть ты, дорогая.

— И я рада, что ты со мной.

Потом они убрались, и, когда Фрея собиралась уходить, он сказал:

— До завтра?

— Да, или до послезавтра. Завтра с утра я уезжаю в Пьемонт, посмотрю, как там дела.

— Там тоже проблемы?

— О да. Сейчас везде проблемы, сам знаешь.

Он рассмеялся.

— Говоришь прямо как твоя мать.

Фрее это не казалось смешным.

* * *

Все родственные отношения примерно одинаковы. Внимание, уважение, забота, привязанность. Родные делятся новостями, своими физическими и психологическими трудностями.

* * *

На 208285-й день было зафиксировано, что кислотность воды в Лонг-Понде за последние две недели заметно снизилась. Осмотр с помощью роботов поначалу ничего не выявил, но потом отсчет pH, с делением на участки по пятьдесят квадратных метров, показал, что наиболее кислотная вода была сосредоточена у побережья по другую сторону от Ветролова, где преобладали ветры. Новый осмотр выявил, что в иле протянулась длинная впадина, а под ней — облицовка озера была нарушена либо чем-то прорезана, отчего вода находилась в прямом контакте с подстилом биома. В результате коррозия контейнера приводила к ее окислению.

Дальнейший визуальный осмотр ныряльщиками показал, что такие впадины проходили по всей срединной части озера.

Тогда решили осушить озеро, переместив его воду в хранилища, а рыб и прочую живность — либо во временные жилища, либо убить и заморозить, чтобы потом съесть. Ил нужно было также извлечь, чтобы получить доступ к бреши в облицовке.

Это был тяжелый удар — в один день Лонг-Понда просто не стало, и на его месте возник котлован черного ила, который, высыхая при свете дня, распространял лишь вонь. Заглядывая вниз из-за перил ветроловской набережной, он казался грязевой ямой какого-нибудь отвратительного вулкана. Многие жители Ветролова покинули город и поселились у друзей в других биомах, но не менее половины остались страдать, как и их озеро. Конечно, рыбу больше было не половить, но они часто повторяли, что скоро все вернется и будет как прежде. Тем временем многие начинали все сильнее голодать. Лонг-Понд был самым большим озером на корабле.

* * *

Средняя потеря веса у взрослых достигла десяти килограмм. Затем случился пожар в трансформаторе Прерии, от которого по всему биому распространилось токсичное облако. Тогда пришлось всех эвакуировать, а саму Прерию — закрыть. С огнем боролись с помощью роботов, что замедляло процесс. Допускать появления пламени было нельзя, поэтому возникла необходимость удалить из биома воздух. Из-за этого температура в биоме быстро упала ниже нуля и все растения замерзли. Затем в биом вернули воздух, и люди вернулись в защитных костюмах, очень похожих на космические скафандры. Они пытались спасти что можно, но урон уже был нанесен. Весь урожай того сезона погиб и покрылся пленкой ПХБ[29], которая была бы опасна для внутреннего употребления. Вообще, весь верхний слой почвы следовало бы почистить, равно как и стены биома и наружную поверхность всех строений.

* * *

Они забили и съели 90 процентов имевшегося на корабле карликового скота, оставив лишь небольшое количество из соображений генетического разнообразия. Они забили и съели 90 процентов овцебыков и оленей. Затем такой же процент кроликов и кур. Десять процентов каждого вида, которым сохранили жизнь ради пополнения запасов, должны были стать узким бутылочным горлышком с точки зрения генетики, но это сейчас было не важно. Средняя масса телесного жира у взрослых снизилась до 6 процентов. У семидесяти процентов женщин детородного возраста прекратилась менструация, но это тоже сейчас было не тем, о чем стоило переживать. Вопреки всем усилиям они переживали голод.

Запас для ошибок был полностью исчерпан. Еще один неурожай, и если они будут делить пищу поровну и по-прежнему нормально кормить детей, то останется около 800 калорий на человека в день, что приведет к дистрофии мышечной ткани, скелетным дефектам, осушению волос, глаз и кожи, вялости и прочему.

Однажды вечером Арам сидел у Бадима и Фреи на кухне, прислонившись головой к стене. Бадим готовил макароны с томатным соусом. Он достал из холодильника немного куриных грудок, разморозил их, порезал и смешал с соусом. Фрея была намного выше обоих стариков, но при этом худее их. И ела даже меньше, чем большинство людей. А из-за темных кругов под глазами казалась как никогда похожей на свою мать.

Бадим поставил готовое блюдо перед ними, и на секунду все взялись за руки.

Сжав губы в тонкую линию, Арам проговорил:

— Мы доедаем то, что должно было вырасти и нас прокормить.

* * *

Затем снова начались самоубийства. На этот раз это были небольшие группы пожилых людей, называвших себя клубами «Болиголова»[30], которые, как правило, погибали, выпустив воздух через наружные шлюзы. Говорили, их смерть наступала почти мгновенно, как от нокаутирующего удара. Они делали это, держась за руки и оставляя традиционные записки: «Может быть, вернусь не скоро!» Часто эти записки прикрепляли к групповым фото, на которых все улыбались. Мы не знаем, что означали эти улыбки — было ли им весело или нет.

Тем, кого они оставляли, особенно родственникам и друзьям, — точно не было. Но клубы «Болиголова» были обществами тайными. Даже мы не могли узнать их планы, а значит, они предпринимали значительные меры, чтобы их скрывать. Вероятно, записывающие устройства, располагавшиеся в помещениях, чем-то накрывались или как-либо иначе выводились из строя, но таким образом, что это не поднимало у нас тревогу.