Халцедоновый Двор. И в пепел обращен - Мари Бреннан

Однако звон цепи показался изгнанникам нежнейшей музыкой – как и негромкий всплеск отворившихся ворот.

Сэр Джон Баркстид, лейтенант Тауэра[58], служил почившему в бозе протекторату со всем усердием, при нем стража держалась начеку и непременно заметила бы любых незваных гостей, сколь бесшумно они себя ни веди. Посему Энтони, действуя через Охвостье парламента, и подстроил его отставку с замещением сей должности человеком, далеко не столь преданным службе. И вот теперь, когда весь Лондон, не зная ни сна ни покоя, ждал роялистского мятежа, стража в стенах Тауэра спала на ходу. Пользуясь этим, дивное воинство легко миновало пределы внутреннего двора и двинулось к Белой башне.

Здесь отряд повела за собою Луна, так как дорогу знала только она одна. Отряд Энтони шел в Сити окольными путями, по двое – по трое, и не так рисковал привлечь внимание, а вот ее воинам нужно было спешить, иначе такому множеству незамеченным не остаться. К тому же, как шепотом, на ухо, сообщила Иррит, вот-вот наступит рассвет.

Достигнув древней нормандской твердыни, сердца крепости, они бесшумно, как призраки, проскользнули в подвал. Три нижних комнаты были битком набиты припасами – тут порох, там бочонки пива, – но колодец в земляном полу оставался свободен. Средь каменных стенок безмятежно поблескивала гладь холодной, прозрачной воды.

Присев над колодцем, Луна приставила к ладони острие кинжала. Три капли крови, упавшие в воду одна за другой, прозвучали, точно удары колоссального бронзового колокола, слышимые лишь тому, кто знает, чего ожидать. С Треднидл-стрит знающий путник мог бы попасть в небольшой вестибюль, спустившись в колодец по веревке, здесь же камни дрогнули, зашевелились, перестраиваясь по-иному, и вода отступила, схлынула, открыв взору Луны сырую, непроглядно-черную яму, существовавшую здесь еще до того, как нормандский завоеватель выстроил над нею крепость. Мокрые камни, спиралью огибавшие стенки и уходившие вниз, являли собою пусть скользкую, но вполне надежную опору для ног.

Ожидавшая рядом Иррит дерзко ухмыльнулась.

– Ты прожила у нас не один год, и теперь мне не терпится взглянуть на твой дом.

Прежде, чем Луна успела хоть что-то ответить, беркширка первой двинулась вниз.

Халцедоновый Чертог, Лондон, 1 августа 1659 г.

– Старайтесь остаться незамеченными как можно дольше, – не выговаривая – выдыхая каждое слово, прошептал Энтони шедшим за ним. – Помните: другого шанса застать их врасплох не представится.

Судя по Костоглодову взгляду, тот только что едва не фыркнул во весь голос, да, к счастью, сдержался в последний миг. Обо всем этом говорилось не раз и не два, но сейчас все они притаились под сокрушительной тяжестью Святого Павла, и Энтони трепетал, точно зеленый юнец перед первым боем.

«Но это и есть мой первый бой, пусть я уже стар».

Пусть он уже стар, но здесь, внизу, сами стены придавали сил.

– И помните, – добавил он, пригвоздив к месту взглядом нетерпеливого баргеста, – если сие возможно, не убивать. Только ранить.

Эти бы слова, да Господу в уши… счастье, если большая часть его, так сказать, солдат сумеет хотя бы обнаружить цель. Оставалось только молиться, чтоб неожиданности оказалось довольно.

Проворно выскользнув из вестибюля, отряд углубился в Халцедоновый Чертог. Каждый беркширец – дивный ли, смертный – шел в паре с лондонцем. Разумеется, Луна не раз описала каждому путь, однако чужакам целиком полагаться на это не стоило. Энтони до поры остался на месте в компании Костоглода и полупрозрачного, словно дымка тумана, безоружного сильфа по имени Одуванчик.

Внезапно все тело до самых костей пробрал озноб. Энтони вздрогнул.

– Что стряслось? – проворчал Костоглод, полоснув его взглядом.

– Луна здесь.

Слова слетели с языка сами собой. С каких пор он способен ощущать ее присутствие? Возможно, с самого начала… но лишь сейчас, изголодавшийся по прикосновению Халцедонового Чертога, обрел такую остроту чувств.

Костоглод принял его откровение как должное.

– Ну, так идем.

Выступившие последними, они двинулись вперед самым укромным путем. Целью Энтони была сокровищница. Разумеется, Видар вполне мог завладеть ее содержимым, однако хранилище зачарованных ценностей, принадлежавших Короне, было самым надежным, неприступным местом на весь дворец, и посему Энтони с Луной надеялись, что все полезное узурпатор оставит там.

Однако пройти к ней тайными коридорами от самого входа было бы невозможно. Путь лежал через несколько залов и галерей, используемых обитателями дворца. Поразмыслив, Энтони решил пройти к сокровищнице через Зал Статуй – длинную, глубоко уходящую вниз галерею, уставленную скульптурами: обычно ее посещали нечасто. Но, стоило им достичь ведущей к ней лестницы, там, впереди, что-то мелькнуло.

Прежде, чем Энтони пришла в голову хоть какая-то мысль, Костоглод припал на колено и вскинул оружие, выкованное Велундом Кузнецом для этого самого боя. Когтистая лапа стиснула ствол, другая – ложе, огненный глаз сощурился, и…

Оглушительный грохот выстрела средь каменных стен смешался с криком боли.

«Хвала Господу, попал!»

Но даже сия недолгая мысль отнимала драгоценное время, а мешкать было нельзя. Энтони выхватил из поясной кобуры пистолет, и в стенах Халцедонового Чертога вновь прогремел выстрел – второй за долгие годы их существования.

Конечно, Энтони промахнулся: пистолет бил вовсе не так точно, как кремневый мушкет Костоглода. Однако мушкеты и пистолеты, выкованные Велундом, были не только оружием, но и средством устрашения врага. Да, дивные видели их в руках смертных, а порой даже попадали под пулю, но применение их в войне между дивными было неслыханным новшеством.

По крайней мере, для Видара, гнушавшегося и людьми, и их изобретениями.

Один из двух дивных, беседовавших под статуей человека, со всех сторон осажденного змеями, пустился бежать. Второй, корчась от боли, рухнул на пол. Костоглод задержался рядом ровно настолько, чтобы с энтузиазмом, заставившим Энтони содрогнуться, оглушить его понадежнее, однако дивные, не умершие на месте, редко гибли от полученных ран, а оружие было заряжено не свинцом, но осколками древнего кремня пополам с эльфийскими стрелами[59].

Не успели они миновать Зал Статуй, как где-то вдали загремели новые выстрелы. Оставалось только молиться, чтоб дивные догадались поберечь заряды, ведь перезарядка мушкетов и пистолетов – дело долгое, а обучением быстрому заряжанию Энтони пренебрег в пользу уроков меткой стрельбы.