В объятиях наследницы - Мэгги Робинсон

Вернее, Луиза не была готова к тому, чтобы видеть сэра Ричарда Делакура дважды за один день. Или вообще когда-нибудь в будущем.

Ей следует разозлиться на Чарлза до беспамятства. Он вел себя омерзительно. Но он не посмел давить на нее еще больше. Каждое жестокое слово отзывалось новой болью в его голове.

И в его сердце.

Постепенно она поймет свою ошибку.

– Кто-то в нас стрелял, Луиза. Кто-то, живущий в этом доме. Их нужно наказать. – Он злился не за себя. Ведь что-нибудь плохое могло случиться с Луизой! Возможно, Чарлз ее недостоин. Но это не значит, что он к ней равнодушен.

Не значит, будто он ее не любит.

Ему хотелось снова взять ее руку. На ее пальце было простое золотое кольцо, которое для них купила миссис Ивенсонг. Совсем недавно ему хотелось самому надеть ей кольцо. Принести клятву в чем угодно.

Луиза покачала головой.

– Право же, я не думаю, что стреляли в нас. В этот момент мы были слишком далеко от Ягненочка.

– Было темно. Или можно объяснить иначе – мы имели дело с неопытным стрелком. – Чарлз помолчал, понимая, что его следующие слова могут оказаться клеветой – кулаки зудели от желания добраться до Хью Уэстлейка и врезать ему так, чтобы лишить чувств. – Но, если это меткий стрелок, он может стрелять так, чтобы промазать намеренно. Полагаю, ваш кузен Хью отлично владеет огнестрельным оружием.

– Д-да. Но мне не верится, чтобы он пошел на такое опасное дело! Вот блохи – это в его духе. Он вечно совал насекомых в мою постель, когда я была маленькой.

– Луиза, все эти «несчастные совпадения» были предупреждением. Даже то, что сделали Кэтлин и Робертсон. Люди хотят, чтобы я – или мы – убрались отсюда. Даже ваша экономка интересовалась, не собираемся ли мы уехать обратно во Францию.

– Что ж, значит, нужно уезжать. Я не вынесу, если с вами случится еще что-нибудь.

– Вы зря растрачиваете свою заботу. Это ваш дом, а вот я уеду, как только достаточно окрепну для путешествия. Или когда мы, наконец, покончим со всеми хитростями. – Судя по тому, как он себя чувствовал сейчас, этому не бывать никогда.

Но он должен уехать. Тогда с Луизой все будет хорошо. Она – богатая наследница. Она умна. Красива. Она найдет кого-нибудь получше. Это будет человек ее класса и окружения. Здоровый, целый и невредимый, и он ее никогда не обидит.

Не станет обузой.

– Что за дурацкий план вы придумали, чтобы вывести нашего негодяя на чистую воду?

Язычок показался снова.

– Думаю, вам нужно притвориться слепым.

Чарлз грубо расхохотался. И ему стало больно.

– Не думаю, что мне придется так уж притворяться. Говорю же вам – мое зрение ухудшилось.

– Уверена, что все исправится.

Разумеется, Луиза была в этом уверена – ее снова увлек полет собственной фантазии.

– Наверное, пока я валялся без сознания, вы успели изучить медицину?

Луиза проигнорировала выпад.

– Мы увидим, кто радуется вашему увечью или пытается извлечь для себя пользу. Миссис Ивенсонг расспросит всех, а я ей помогу. Она очень проницательна, и это она прислала в Роузмонт новых слуг. А старых я знала всю свою жизнь.

И они запятнали себя тем, что держали Луизу взаперти, как узницу, в ее собственном доме. От этого замечания Чарлз воздержался – нельзя, чтобы Луиза думала, будто она ему хоть в чем-то небезразлична.

Идея в духе Шерлока Холмса была полной чушью.

– Итак, вы с ними поговорите и узнаете все их тайны. А пока вы занимаетесь расспросами, что делать мне? Натыкаться на стены, запинаться о мебель? Вам придется увеличить плату.

– Вам необязательно вредить себе по-настоящему. Да и Робертсон будет вашим постоянным спутником, на случай, если стрелок решится выступить снова.

– Изумительно. Нас обоих застрелят, и вам придется иметь дело с Кэтлин. Тут я вам не завидую.

Луиза никак не желала оставить его в покое, хотя он и наговорил ей кучу грубостей. Маленькая упрямая ведьма. Свернувшись калачиком в кресле, она крепко спала.

Давно миновала полночь. Ему ни в коем случае не хотелось спать. Одеяло сдавливало его грудь, точно тиски, и голова раскалывалась.

Он уедет завтра, когда закончит свой цирковой номер. Луиза может сказать, что их «браку» пришел конец – кто захочет иметь в мужьях слепого?

Кэтлин с Робертсоном уже распустили слухи, что Чарлз не видит, и Луиза позволила им провести ночь вместе в квартире Робертсона. Старой миссис Лэнг необязательно знать, что Кэтлин спит вовсе не в их с Чарлзом покоях, и экономка не станет запирать ее на ключ в крыле дома, предназначенном для горничных.

Перспектива перехитрить экономку очень воодушевила Кэтлин. Она заявила, что это будет справедливо, поскольку эта дама в последнее время явно вышла на тропу войны.

– В точности как горшок с этой мерзкой кислой капустой, что мы ели как-то в Германии. Я не против того, чтобы натянуть ей нос, – с ехидной улыбкой на лице сообщила Кэтлин Луизе.

Луиза подумала, что миссис Лэнг, должно быть, очень расстроена – в Роузмонте поселилась опасность, и ему грозит хаос. Но Кэтлин возразила, что старуху беспокоят исключительно прихоти Грейс, а все прочие могут катиться к черту.

Слова Кэтлин все еще звенели у Чарлза в ушах. Поэтому, когда в дверь осторожно постучали, он вскочил на постели:

– Войдите!

Луиза не проснулась. Как она сможет себя защитить, когда его здесь не будет? Впрочем, это не его беда. Пока что защитник из него получился ненадежный.

Вошла Кэтлин со свечой в руке и поспешно отвела взгляд от его обнаженной груди.

– Прошу прощения, капитан, – шепотом сказала она. – Мне нужно разбудить мисс Луизу. Кое-что случилось.

Луиза по-прежнему спала, свернувшись клубком, закрыв лицо одеялом.

– Что? – тоже шепотом спросил Чарлз. – Я могу что- то сделать вместо нее?

– Не думаю. Она должна узнать прежде, чем завтра утром сойдет вниз.

– Рассказывайте.

– Ее растения, сэр. Кто-то вошел в оранжерею и уничтожил ее.

Это чудесное помещение, в котором кипела жизнь! Луиза любила свои растения и даже призналась ему, что за время отсутствия в Роузмонте вспоминала только их. Негодяи.

– Все?

– Нет, в основном орхидеи. Ее любимые. Они для нее были точно малые дети. Их вырвали из горшков, бросили на пол и растоптали. Гриффит чуть не плачет. Он взял на себя заботу о них, пока мы были в отъезде. И он славно потрудился! Тот, кто это сделал, не стал бить горшки, поэтому и шума не было, и никто не проснулся.

– Кому-то мало того, что он уже натворил, – мрачно сказал Чарлз.