Пилигримы. Книга 2. Искры и химеры - Дорофея Ларичева

Линзы слабы и не потянут всю систему команд, на них не поставишь операционную систему даже облачного типа. Надо продолжать поиск.

Она блуждала по лабиринтам информации и даже не услышала стука в дверь. Вокруг Доры в несколько рядов парили страницы с описанием разных технических новинок, полуразумный компьютерный помощник в виде седобородого Мерлина разворачивал свиток, с которого слетали все новые и новые картинки и схемы технических устройств. Их тщетно пытался поймать пушистый Топтыжка, смешно подпрыгивал, лупил воздух толстыми лапками, а ленивый Плюшка мурчал, как трактор, привалившись к ноге девушки.

– Не переживай, док уже все придумал!

Она не услышала стука, но от его голоса подскочила с пола, распугала котят, заставила голограммы зыбко дрожать.

– Ланс!

Дорофея повисла у него на шее, едва не повалив парня на пол.

– Живой! Ты как?

– Неплохо, спасибо.

Он отцепил ее от себя и неожиданно встал на одно колено.

– Ты спасла меня из небытия, я обязан тебе жизнью, как и Нике. Прости меня, если сможешь.

– Дурак!

Она легонько потянула его вверх за отросшие длинные светлые волосы.

– Вставай немедленно. Лучше расскажи, как дела.

Поняв ее смущение, он поднялся на ноги, крепко обнял Дору, дыша ей в макушку. От его рук стало и жарко, и холодно одновременно. А еще так хорошо и спокойно, точно не было переживаний, всех безумных событий.

– Тебя Роберт хотел видеть, – тихо начал он. – Он меня привез в Барск, а еще Нику и Левашова. Павлу руку прирастили, представляешь? – Он точно рассказывал сказку, убаюкивающе, мягко. Девушка прикрыла глаза. – А еще Роксану Верховицыну привез. Он теперь ее опекун.

Где-то там далеко зашевелились неприятные воспоминания, но Дорофея отогнала их. Сейчас важен этот миг, теплое плечо Ланса, его руки, прижимающие к себе.

– У нас Машка влюбилась. – Дора вдруг выдала самую страшную тайну двойника. – Часами с Гошкой болтает, совсем не хочет, чтобы родители переезжали в Барск и забирали нас от Ники. Боится, что с ним, синеволосым байкером, дружить не позволят. Поругалась даже с родней.

Она чувствовала, как он улыбается, волосы на макушке шевелились от его дыхания.

– Вон и Машка идет, – сказал Ланс.

Пришлось отстраниться, погасить голографический экран, выпустить царапающихся под дверью котят.

– Ланс, как ты оброс, ты же лысым был! Дай запеню! – громко потребовала своей порции внимания «деликатная» Маха и полезла обниматься. – Не кусаешься больше? – Она отступила от него на шаг.

– Нет. – Улыбка вышла невеселой. – Уже нет. Девочки, вам срочно в Барск надо. Роберт торопит.

– Ура-а! Приключе-ения! – расцвела Машка.

– Ура-а, Го-оша! – передразнила, не удержалась Дора.

Маха показала ей язык и умчалась паковать багаж.

Александра Михайловна и Леонид Алексеевич терпеливо дожидались в коридоре, проводили взглядом неусидчивую дочь. После вчерашней ссоры они упорно делали вид, что сердятся. На самом деле – переживали. Дочь впервые влюбилась, а узнали они о случившемся только от Дорофеи. Она проболталась, не выдержала их волнений.

А еще мигрантка поняла, сколь сильно они с Машкой похожи. Когда-то, два года назад, Борька тоже внес свой вклад в семейный разлад. Давно это было, а сейчас двойник напомнил, и в груди заворочалась тоска. Увидеть бы маму с папой хотя бы одним глазком!

Собрались быстро. Вещей у Доры оказалось немного. Маша покидала в сумку первые попавшиеся и в нетерпении приплясывала внизу возле темно-зеленого внедорожника – настоящего монстра с громадными колесами и открытым верхом.

– Присматривай за ней, – обняла Дору за плечи Александра Михайловна.

Мигрантка за эти дни стала для Машкиной родни своей и оттого чувствовала себя немного виноватой.

Когда поселок Васильки остался позади, Дорофея задала самый главный для нее вопрос:

– Ланс, а сколько тебе лет?

Он ответил не сразу, пальцы задумчиво забарабанили по рулю.

– Сейчас семнадцать с половиной.

– А вообще, с тех пор, когда ты был инспектором Костей? – допытывалась девушка.

– Там был не совсем я. – Ланс смотрел на дорогу, но мысли бродили далеко. – Тому Косте исполнился тридцать один год. Он очутился в теле девятилетнего парня и прожил в холодном мире тринадцать лет. После второй миграции Константина не стало. Он наградил одиннадцатилетнего Лансемаса своими знаниями, памятью, даже устремлениями, но проиграл борьбу за жизнь. Во тьме подземелий до девятнадцати лет жил именно Лансемас, грелся чужими воспоминаниями, лелеял чужую мечту – отомстить и в то же время стать лучше и светлей. И мигрировал тоже он. Потому Шило не разоблачила меня, когда я оказался в этом мире. Я отправил тебе письмо обо всех событиях, почитай.

Дора сразу полезла за планшетом. Юноша вздохнул, обернулся к притихшим девушкам.

– Ты знаешь, я храню воспоминания местного Сергея, погибшего при разделении. Я даже не тот Лансемас. Я Ланселот, Дора. И хотел бы, чтобы ты принимала меня именно таким, каким я стал сейчас. Если сможешь, конечно.

Она не нашла слов для ответа. Эмоции, чувства, переживания не находили выхода. Хотелось обнять его, признаться, что влюблена без памяти, да он и сам это чувствует, он же сенс и психолог. И в то же время остался страх. Чуть больше двух недель назад ее Ланс был монстром – холодным, презирающим чужие желания и боль. Кто он теперь? Кто теперь она сама? Она до сих пор не знала.

– Дай мне время, – попросила Дорофея.

Бледные губы шепнули: «Хорошо».

Дальше до Барска ехали молча. Дора уткнулась в планшет и читала, читала, силясь понять, в кого же ее угораздило влюбиться.

Вопреки ожиданиям, Ланс отвез их не в Барск, а объехал город и лесополосу, и выбрался на луг. Там возводили странные сооружения, похожие на Тесла-башни: белые кирпичные конусы, оплетенные серебристой сеткой, поднимались ввысь. Словно творения художника-авангардиста, на их вершинах красовались угловатые металлические конструкции – изломанные, неправильные, несимметричные. Тянулись к небесам башенные краны, фырчали экскаваторы и бульдозеры, рабочие протягивали провода.

От суетящихся людей отделилась фигура, в которой девушки узнали Роберта: загорелого, в белом пижонском костюме, с шелковым кремовым шарфом на шее (в невероятную жару он умудрялся под ним носить гирлянды приборов). Сразу после приветствий ученый вынул из рюкзака аптечку. А из аптечки – набор шприцев и скомандовал Машке:

– Ухо подставляй. Мы работаем с Роксаной. Она тот еще крокодиленыш.

– Не буду! – заартачилась Иванова.

На что Ланс продемонстрировал нечто похожее на вату в глубине своей ушной раковины. Из ваты тянулся вверх полупрозрачный проводок.