Так близко к горизонту - Джессика Кох

Этим мы занимались весь оставшийся день. Затем мы вместе улеглись на её кровать, прижались друг к другу, живот к животу, и стали рассказывать истории о ней. Это было чем-то вроде ритуала – нашим способом преодоления печали. Каждый вечер прежде чем пойти спать, мы укладывались в кровать Кристины. Мы зажигали все свечи и по очереди рассказывали что-то о ней. В один вечер рассказывал он, в другой – я.

Дэнни рассказал мне, как тогда в группе самопомощи познакомился с Кристиной. Она была совершенно сбита с толку и с самого начала искала его дружбы. Сначала она просто села рядом, потом попыталась оказаться с ним в одной команде, чтобы иметь возможность работать с ним. Кристина приклеилась к нему, как репей, и он стал брать её с собой домой, где они вместе готовили, ели и разговаривали. Он оказывал на неё всё большее влияние и у него получилось вырвать её у наркотиков. Однажды она осталась у него навсегда.

В следующий вечер я призналась ему, что в день, когда я увидела Кристину на его диване, я так ревновала его к ней, что решила, что буду вечно ненавидеть её. Но эта ненависть быстро превратилась в любовь, потому что она была такой же, как он.

Дэнни в свою очередь рассказал, что поначалу она тоже сильно ненавидела меня, потому что была уверена, что я заберу его у неё и что беда снова станет её спутницей.

Я сообщила, что она угрожала убить меня, если я когда-нибудь попытаюсь ранить его, и о мудрых словах, которыми она напутствовала меня, когда Дэнни признался, что он инфицирован ВИЧ.

Он рассказал, что они в ту ночь тоже разговаривали и он был абсолютно уверен, что потерял меня, а она пообещала ему, что я вернусь к нему через пару часов. Не без основания, как оказалось.

Мы назвали эту игру «Кристина – это…» и играли в неё каждый вечер, когда я бывала у Дэнни. Почти восемь недель. Так мы оставались рядом с ней и не давали ей умереть. Мы часто проводили всю ночь в её комнате и спали, держа друг друга за руки. Хотя мне казалось это невозможным, смерть Кристины ещё больше сблизила нас.

Ещё никогда в жизни – и никогда позже – мне не был так близок другой человек. Не телесно, но эмоционально. Мы, без сомнения, были родственными душами. Он стал частью меня, а я – частью него. Мне никогда не понадобятся фотографии или другие вещи, чтобы напомнить себе о нём. Дэнни жил во мне и будет жить во мне до конца моих дней.

Наша любовь была безусловной, объединённой нашей болью и укреплённой нашим доверием, над которым мы работали с таким трудом.

Мы стали единым целым и будем навеки связаны друг с другом.

Жизнь как-то шла дальше. Я продолжала учиться, Дэнни снова начал бегать по утрам, а потом шёл в спортивный центр. У него снова появились запланированные съёмки, но на обеих работах он брал меньшую нагрузку, чем раньше.

Его запястье без проблем срослось, гипс сняли. Каждый вечер мы продолжали играть в «Кристина – это…», пока Дэнни однажды вечером не сказал:

– Мы должны прекратить игру. Мы должны смотреть вперёд.

Он произнес что-то вроде: «Time to look ahead. Objects in the rear view mirror may appear closer than they are»[21]. Вероятно, он хотел этим сказать, что мы никогда не оставим это происшествие позади, если будем на него оглядываться.

В тот вечер мы в последний раз зажгли свечи, оставили их стоять обгоревшими, попрощались с Тиной, и рука в руке вышли из её комнаты. Мы вместе закрыли дверь, положив наши руки на ручку двери. Никто из нас больше не заходил в эту комнату.

Дэнни начал заниматься своей болезнью активнее, чего он не делал раньше. Я не знаю, хотел ли он так отвлечься от смерти Кристины или такой период наступил бы в любом случае. В конце концов я уверена, что причиной стала смерть Кристины. До того он был слишком оптимистичен, чтобы что-либо делать. Я повторяла его старую фразу: «Мы не должны оставить для болезни места. Это единственная возможность». Я напоминала ему, что он уговаривал меня действовать так же. Но теперь он внезапно стал одержим этой темой: он читал книгу за книгой, искал информацию в интернете и встречался с единомышленниками, с которыми познакомился на каких-то форумах.

Я начала готовиться к своему выпускному экзамену, и мы планировали поездку в Америку. Так как я знала, что после сдачи экзамена меня оставят в компании, я спросила, смогу ли я приступить к работе в январе, потому что мы хотели в США на длительное время. Самое позднее к середине августа шеф обещал дать знать, и тогда мы хотели забронировать билеты. У Дэнни были и немецкий, и американский паспорта – длительное пребывание по крайней мере для него не будет проблемой. Мы начали присматриваться к домикам и определились с тем, чего хотим. Сразу после возвращения мы собирались что-нибудь купить. Мы подробно всё обговорили. Дэнни не был против остаться здесь надолго, он обустроился в Германии и построил здесь кое-какую карьеру. Пока я была готова регулярно ездить с ним на его родину, он оставался доволен. В этом году он планировал провести со мной восемь недель у его тёти, а потом отправиться в пеший поход по США.

– Чтобы ты посмотрела мир, Даки, – сказал он.

Почти каждые выходные мы проводили на Боденском озере, разбивали там нашу палатку и только вечером в воскресенье ехали обратно. Мы не могли находиться дома. Он был пуст. Я была за: я была бесконечно рада, что Дэнни оставил свой пост на диване.

⁂

В конце мая Дэнни наткнулся в интернете на хоспис для больных СПИДом, который находился в Шварцвальде. Он сидел за компьютером и кликал, когда подозвал меня к себе. Я встала за ним, положила руки на его плечи и посмотрела. Дэнни приглушил музыку, которую включал всё так же громко, и спросил:

– Что ты на это скажешь?

Это была организация, основанная частным лицом, которая принимала ВИЧ-инфицированных и больных СПИДом людей и сопровождала их до смерти. Дэнни рассказывал об этом таким тоном, словно собирался купить компьютерную игру. У меня мурашки по коже побежали.

– Ты думаешь, тебе это подойдёт? – не веря своим ушам, спросила я. Дэнни был не из тех людей, которые согласились бы лечь в такое место. Мне стоило большого труда так спокойно обсуждать с ним эту тему.

– Нет, я не об этом, – медленно сказал он. – Но я хотел бы на это посмотреть. Я хочу знать, как умирают от СПИДа.

«Господи боже! Почему? Я не хочу об этом знать!»

– Ты уверен? – переспросила я. – Это пока совсем неактуально.

– Мне нужно знать, – настаивал Дэнни. – И ты тоже должна это знать!

– Дэнни, я совсем не уверена, что действительно хочу это знать.