На электричках. Путешествие из Владивостока в Москву - Александр Лучкин

— Интересно, чего она хотела? — протянула девушка с кофе.

— Молодежи постеснялась, — предположил бармен. — Хотела хлопнуть соточку с утра пораньше, а тут вас заметила. И постеснялась заказать.

— Пивка хотела взять, — поделился своей версией любитель пива. — Оно тут хорошее, многие с утра приходят. Может, она темного хотела, а у вас его нет. Только светлые сорта. Закажите наконец темного!

— Наверное, продукты искала, как и я. А на витрине один алкоголь! — укоряюще пробубнила девушка с кофе.

Свою версию, чего хотела в баре женщина в желтом плаще, я озвучить не успел. Хлопнула соседняя дверь: гастроном открылся. И я вышел из бара.

Электричка наполнилась дачниками и любителями провести выходные на природе или в огороде, окучивая и поливая посадки. Хотя состав ЭД9М четырехвагонный, почти все места были заняты. Контролеры уселись в конце вагона и дремали в ожидании отправления. В вагоне появился бородатый парень в берцах, с рыжей гитарой. Тот самый, с площади. Он затянул бунтарскую песню о том, что Россия восстанет из мертвых и что время пришло. «Услышь мою песнь, мать-Россия! Через реки-поля пронеси мой клич! Мать-Россия. За тебя, для тебя и во имя. Мать-Россия!» — надрывно пел парень.

Пассажиры оборачивались и качали головой. Огородники углубились в изучение продаваемой тут же, в электричке, брошюры «Школа садовода». Популярностью пользовалась статья под заголовком «После обрезки плодов будет еще больше».

Путь до Канаша проходит по территории Татарстана и Чувашии. И если в Татарстане с пригородными перевозками порядок, то в Чувашии с этим не все гладко. Проезд здесь не компенсируется, тарифы высокие, а льготы для студентов, школьников и детей до семи лет и вовсе отменили. Теперь детей в Чувашии возят по взрослому билету, который к тому же недешев.

— Анатолий Васильевич, тебе мелочь не надо? — обратилась контролер к коллеге.

— Нет, спасибо. Есть у меня, — ответил тот.

Контролеры стараются в первую очередь избавиться от мелочи. Ведь деньги приходится целый день таскать с собой в сумке. Одно дело бумажные купюры. А если мелочи наберется — это же лишний вес.

В Зеленом Доле электричка опустела, но тут же наполнилась новыми пассажирами. Дачники с рюкзаками и тележками торопились занять места. Рядом со мной плюхнулся дед в белой кепке. Руки его были синие от наколок. Он снял кепку и бросил ее на сиденье напротив, а носовой платок и пакет с семечками положил на другие сиденья рядом.

— Занято, занято! — кричал дед пассажирам, которые устремлялись к местам.

— Скоро с Казани будут занимать! — недовольно ворчали пассажиры и шли дальше по вагонам в поисках свободных мест.

На следующей станции к деду подсела молодежь: три парня с пакетами из продуктового магазина. Они завели неспешные дачные разговоры: что нужно будет сделать на участке сначала, какие работы можно отложить. Гадали, кто из соседей приедет на эти выходные, а кто уже перестал ездить. Электричка прогрохотала по стальным фермам моста над Волгой и нырнула в Свияжск. Слева показались цеха, закрытые от поселка высокой металлической сеткой. Из трубы одного из цехов валил густой оранжевый дым. Дед прилип взглядом к клубящемуся оранжевому облаку.

— Родная моя зона, — с тоской в голосе произнес он, ни к кому при этом не обращаясь. — Литейка дымит, зеки пашут, задвижки делают.

Он повернулся к ребятам, внимательно оглядел их. Потом показал пальцем, испещренным синими наколками, на один из цехов:

— Я здесь на крыше сидел, в бинокль на свой дом глядел.

Электричка плелась вдоль забора зоны, перестукивая на стрелках и стыках. Ребята оживились. Судя по всему, тема их заинтересовала.

— Зона до самой Волги тянется? — спросил один из них.

— А то ж! Вот это рабочая зона. — Дед водил синим пальцем, показывая ребятам на цеха. — Там за трубой жилая, вишь, бараки! Здесь заезд, на свиданку приезжать.

Глаза его стали влажными, и дед замолк, погрузившись в воспоминания.

Дачники сошли в Ширданах. Насыпь железной дороги проходила по краю оврага. Внизу бисером рассыпались многочисленные летние домики и сараи. Электричка еще огибала овраг, а дачники уже разбрелись по тропкам, утоптанным меж участков, каждый в своем направлении.

В Канаш электричка прибыла почти пустой. Сойдя на перрон, я направился в здание вокзала. Справочная была закрыта, а в зале работала всего одна касса из трех. В нее выстроился длинный хвост из пассажиров.

До электрички на Шумерлю оставалось почти семь часов, и нужно было подумать, как я буду добираться дальше, от Шумерли до Сергача. Пригородное сообщение в Шумерле обрывается. Отдаленные области, граница районов, конфликт между главами районов — все это не способствует сохранению пассажирских маршрутов. Некогда на этом участке курсировала электричка, но ее отменили. Главы не договорились, кто будет оплачивать маршрут. Оставался автобус.

Когда я планировал маршрут несколько дней назад, в расписании на сайте Шумерлинской автостанции я видел автобус Шумерля — Сергач, отправляющийся из Шумерли в 12:50 по вторникам, пятницам, субботам и воскресеньям. Всего четыре рейса в неделю. Сейчас я еще раз заглянул на сайт Шумерлинской автостанции и изумился. Маршрут загадочным образом исчез из расписания, а на сайте появилось объявление о продаже автопредприятием подержанного пазика. Буквально на глазах убрали межобластное сообщение.

Участок небольшой, всего 64 километра: час пути. Можно проехать пассажирским поездом в сидячем вагоне. Это недорого, вот только все поезда вечерние или ночные. А значит, в Сергаче я буду затемно. Идти за поселок на речку и искать там место для установки палатки — об этом и речи быть не может. Нужна была ночевка в самом Сергаче. Поиск выдал две гостиницы. Вооружившись телефоном, стал дозваниваться. Одна принимала спортсменов, и все места были заняты: какой-то областной матч. Администратор другой гостиницы сообщил, что места есть и меня будут ждать. Вопрос с ночевкой в Сергаче был решен, и можно было брать билет на ночной поезд. Как раз в этот день шел № 111 Круглое Поле — Москва. Это пассажирский поезд, идущий через Набережные Челны и Казань до столицы. Я взял билет в сидячий вагон.

На улице припекало. От вчерашней казанской грозы не осталось и следа. Я расположился на лавочке у вокзала, выкрашенной в ярко-синий цвет. «Как удачно все складывается», — подумал я. И стоило только этой мысли возникнуть в голове, как я ощутил, что приклеился к лавочке. Она была недавно покрашена, да так, как это бывает только на железной дороге: толстым слоем масляной краски с подтеками. Наружный слой высох, но стоило сесть, как краска тут же приклеила меня к лавочке. С досадой я осмотрел «повреждения». Задняя часть штанов окрасилась в модную в этом сезоне синюю полоску.