Колдун и кристалл - Стивен Кинг

Она бросилась к своему кошелю, висевшему на крючке у плиты.Начала в нем рыться, но ее движения как-то сразу потеряли быстроту иубедительность. Слева от кухонной двери висело овальное зеркало, и в нем Сюзанпоймало отражение лица тети Корд. От увиденного, а на лице Корделии смешалисьненависть, отвращение, алчность, Сюзан стало нехорошо.

– Не суетись, тетя. Вижу, как тяжело тебе расставаться сними, да я их и не возьму. Это грязные деньги.

Тетя Корд повернулась к ней, разом забыв про кошель,замахала руками.

– Никакой грязи здесь нет, что ты несешь. Разве ты незнаешь, что некоторые величайшие женщины в истории становились наложницами. Асколько великих людей родили наложницы! Это не грязь!

Сюзан сорвала с плечиков красную шелковую блузу и потряслаперед собой. Материя облегла ее грудь, словно только и мечтала к ней припасть.

– Тогда почему он присылает мне одежду шлюх?

– Сюзан! – Слезы брызнули из глаз Корделии. Сюзан швырнула внее блузу, как чуть раньше – дольки апельсина. Она упала на туфли Корделии.

– Подними ее и носи сама, если она тебе так нравится. Можешьзаодно раздвинуть перед ним ноги, если тебе того хочется.

Сюзан развернулась и выскочила за дверь. А вслед нессяистерический крик Корделии:

– Нельзя тебе выходить из дома с такими глупыми мыслями.Сюзан! Глупые мысли ведут к глупым поступкам, а что-то менять уже поздно! Тысогласилась!

Она это знала. И как бы быстро ни гнала Пилона вдоль Спуска,от своей судьбы Сюзан убежать не могла. Она согласилась, и Пат Дельгадо могужаснуться принятому ею решению, но все равно сказал бы ей: Ты дала слово, аслово надо держать. Тем, кто его не держит, прямая дорога в ад.

Сюзан придержала Пилона, хотя тот еще совсем не выдохся.Оглянулась, увидела, что отмахала никак не меньше мили, вновь снизила скорость,пустила коня легким галопом, рысью, наконец перешла на быстрый шаг. Глубоковдохнула, шумно выдохнула. И впервые за утро отметила красоту начинающегосядня… чайки, лениво кружащие в воздухе, высокая трава и цветы, цветы, цветы:васильки и люпин, флоксы и ее любимые, нежные голубые, незабудки. Со всехсторон доносилось монотонное жужжание пчел. Звук этот успокаивал, высокийприлив эмоций пошел на спад, она смогла признаться себе… признать, а потом иозвучить причину своей нервозности.

– Уилл Диаборн. – Она задрожала всем телом, едва эти словасорвались с губ, хотя услышать ее могли только пчелы да Пилон. Повторила ихвновь, а потом резко поднесла ко рту запястье и поцеловала там, где пульс билсяпод самой кожей. Движение это шокировало ее, потому что она не знала, чтодолжно за этим последовать, но еще больше шокировало другое: вкус собственныхкожи и пота мгновенно возбудил ее. Она почувствовала неодолимое желание«остудиться», как уже «остужала» себя в постели после первой их встречи. Судяпо ее состоянию, много времени на это бы не ушло.

Но вместо этого Сюзан прорычала любимую присказку отца: «Дапошли вы все!» – и сплюнула мимо сапога. Именно Уилл Диаборн несответственность за то, что последние три недели перевернули всю ее жизнь, УиллДиаборн с его синими глазами, шапкой темных волос, высокомерный, присвоившийсебе право судить других. Я могу быть благоразумным, сэй. Что же касается,порядочности… Я изумлен, что вы знаете это слово.

Всякий раз, когда она вспоминала его слова, кровь у неезакипала от злости и стыда. Больше от злости. Как он посмел судить ее? Он,выросший в роскоши, несомненно, окруженный слугами, готовыми выполнить любуюего причуду, не знающий недостатка ни в золоте, ни в серебре. То, что он хотел,он получал бесплатно, полагая, что иначе и быть не может. Что этот мальчишка –а кто он такой, как не мальчишка? – мог знать, какой кровью далось ей эторешение? Разве мистер Уилл Диаборн из Хемпхилла мог понять, что выбора у неепрактически не было? Что ее подвели к этому решению, как кошка-мать приноситрасшалившегося котенка к коробке, где ему положено сидеть, – за шкирку.

Однако он не выходил у нее из головы. Она знала в отличие оттети Корд, что именно он, невидимый, присутствовал в их доме во время утреннейссоры.

Знала она и кое-что еще, то самое, что могло бесконечнорасстроить ее тетушку. Уилл Диаборн тоже не мог ее забыть.

Примерно через неделю после званого обеда и тех ужасныхслов, что бросил ей в лицо Диаборн, у дома, в котором жили Сюзан и тетя Корделия,появился слабоумный служка из «Приюта путников», Шими, как все его называли. Онпринес большой букет, в основном из луговых цветов, которые росли на Спуске, снесколькими алыми вкраплениями диких роз. Широко улыбаясь, юноша отворилкалитку, не дожидаясь приглашения войти.

Сюзан как раз подметала дороже, а тетя Корделия возилась всаду: в последние дни они почитали за лучшее держаться друг от друга подальше.

Сюзан смотрела на приближающегося Шими с удивлением иужасом. А над букетом сияла его улыбка.

– Добрый день, Сюзан Дельгадо, дочь Пата, – радостнопоздоровался Шими. – Я пришел к тебе с поручением и извиняюсь, если в чем-топомешал, да, потому что я вечно всем мешаю и знаю это не хуже других. Это тебе.Вот.

– Сюзан? – раздался из-за угла голос тети Корд…приближающийся голос. – Сюзан, вроде бы скрипнула калитка?

– Да, тетя! – ответила Сюзан. Черт бы побрал острый слухтети Корд! Сюзан выхватила конверт, торчащий между флоксов и маргариток. Он тутже исчез в кармане ее платья.

– Они от моего третьего лучшего друга, – пояснил Шими. –Теперь у меня трое разных друзей. Вот сколько. – Он поднял два пальца,нахмурился, добавил еще два и вновь улыбнулся во весь рот. – Артур Хит мойпервый лучший друг. Дик Стокуорт – мой второй лучший друг. Мой третий лучшийдруг…

– Ш-ш-ш! – яростно прошипела Сюзан, отчего улыбка Шими сразупоблекла. – Ни слова о трех твоих друзьях.

Кровь бросилась ей в лицо, раскрасив щеки, а потом ушлавниз, сначала на шею, потом в ноги. В прошедшие дни в Хэмбри много говорили отрех новых друзьях Шими, собственно, не говорили ни о чем другом. Истории онаслышала фантастические, но если они не соответствовали действительности, почемуварианты, которые излагали многочисленные свидетели, расходились только вмелких деталях?

Сюзан все еще пыталась прийти в себя, когда из-за углавыплыла тетя Корд. Увидев ее, Шими отступил на шаг, недоумение на его лицесменилось растерянностью. Пчелиные укусы вызывали у Корделии аллергию, поэтомуот полей соломенного сомбреро до подола старого халата она закуталась в марлю,отчего стала похожа на призрак. Да еще держала в руке запачканный грязьюсекатор.