Колдун и кристалл - Стивен Кинг

– Ты собралась покататься на этой лошади? – спросила, тетяКорд, ставя тарелку на стол и усаживаясь в полосе солнечного света, падающегочерез окно. При мистере Джонасе она никогда бы так не села. Сильный светпревращал ее лицо в маску. В уголке рта вылезла лихорадка. Они всегда вылезалиу тети Корд, если та плохо спала.

– Да, – ответила Сюзан.

– Тогда тебе надо поплотнее позавтракать. Ты же не вернешьсяраньше девяти часов.

– Мне этого хватит. – Сюзан принялась быстрее закидывать врот апельсиновые дольки. Она уже чувствовала, куда дует ветер, виделаосуждающий взгляд тети и хотела встать из-за стола до того, как разразитсяскандал.

– Почему бы тебе не съесть тарелку каши? – спросила тетяКорд и помешала ложкой овсянку. Сюзан этот звук напомнил поступь лошадиныхкопыт по грязи… или дерьму… и у нее скрутило живот. – Ты не проголодаешься доленча, если вдруг задержишься на Спуске. Я думаю, что такой красивой юной лединет дела до домашних дел…

– Я уже все сделала. – И ты знаешь, что я все сделала. Я убрала,весь дом, пока ты сидела у зеркала и прижигала лихорадку.

Тетя Корд бросила в кашу кусочек сливочного масла… Сюзан непонимала, как этой женщине удавалось остаться тощей, абсолютно не понимала… исмотрела, как он медленно тает. На какой-то момент Сюзан решила, что завтракможет закончиться достаточно мирно. Но тут речь зашла о рубашке.

– Прежде чем ты выйдешь из дома. Сюзан, я хочу, чтобы тысняла тряпку, что сейчас на тебе, и надела одну из новых блуз для верховойезды, которые прислал тебе Торин на прошлой неделе. По крайней мере ты можешьпоказать ему…

Последующие слова растворились во вспышке ярости, хотя Сюзани не прерывала тетку. Она провела рукой по рукаву, наслаждаясь мягкостью ткани,после стольких стирок напоминавшей бархат.

– Эта тряпка принадлежала моему отцу!

– Да, Пату, – фыркнула тетя Корд. – Она слишком велика длятебя, выношена, и ходить в ней просто неприлично. Молодым девушкам еще можнонадевать мужские рубашки с пуговицами до воротника, но тем, у кого развиласьгрудь…

Блузы для верховой езды висели на плечиках в углу. Виселиуже четыре дня, но Сюзан так и не собралась отнести их наверх, в свою комнату.Три: красная, зеленая и синяя, все шелковые, каждая, несомненно, стоила большихденег. Сюзан ненавидела всю эту роскошь, показуху. Широкие рукава, раздуваемыеветром, красивые отложные воротники и, ну как же без этого, вырез на груди,чтобы было куда посмотреть Торину, если он встретит ее в такой блузе. Но такогоподарка он от нее не дождется, твердо решила Сюзан.

– Моя «развитая грудь», как ты называешь, меня не интересуети не должна интересовать кого бы то ни было, когда я скачу на лошади, –отрезала она.

– Возможно, что нет. Но если один из конезаводчиков феода, кпримеру, Ренни, он постоянно на Спуске, как ты знаешь, увидит тебя, будетсовсем неплохо, если он упомянет при Торине, что ты скакала в блузе, которуюподарил тебе мэр. Об этом ты не думаешь? Почему ты такая упрямая, девочка?Почему никогда не прислушаешься к доброму совету?

– А тебе что до этого? – спросила Сюзан. – Ты же получиладеньги, не так ли? И получишь еще. После того как он меня оттрахает.

Корделия с побледневшим, перекошенным от злобы лицомперегнулась через стол и отвесила Сюзан оплеуху.

– Как ты посмела произнести это слово в моем доме, шалава?Как ты посмела?

Вот тут из глаз Сюзан брызнули слезы… после того, как тетяКорд назвала этот дом своим.

– Это дом моего отца! Его и мой! А у тебя дома нет вовсе!Разве что казарма, если тебя туда возьмут. Наверняка возьмут. Почему нет, тетя?

Последние две апельсиновые дольки она еще держала в руке. Ишвырнула их тетке в лицо, а потом с такой силой откинулась от стола, что вместесо стулом повалилась на пол. Когда на нее легла тень тетки, Сюзан лихорадочнопоползла в сторону. Волосы висели патлами, в щеке пульсировала боль, слезы жглиглаза, в горле пересохло. Наконец ей удалось подняться.

– Ты неблагодарная девчонка. – Вкрадчивый голос Корделиисочился ядом. – После всего того, что я для тебя сделала, после всего того, чтосделал для тебя Торин. В конце концов, и тот жеребец, на котором ты скачешькаждое утро, его подарок…

– ПИЛОН БЫЛ НАШИМ! – выкрикнула Сюзан, едва не обезумев отярости. – ВСЕ БЫЛО НАШИМ! ЛОШАДИ, ЗЕМЛЯ… ВСЕ ПРИНАДЛЕЖАЛО НАМ!

– Орать не обязательно.

Сюзан глубоко вздохнула, попыталась взять себя в руки.Отбросила волосы с лица, открыв красный отпечаток пятерни тети Корд на щеке.Увидев его, Корделия поморщилась.

– Мой отец никогда бы такого не допустил. – Сюзан заговорилатише. – Он никогда не разрешил бы мне идти в наложницы к Харту Торину. Пусть онуважал бы Харта как мэра… или своего босса… он никогда бы такого не разрешил. Иты это знаешь. Знаешь.

Тетя Корд закатила глаза, потом покрутила пальцем у виска,показывая, что Сюзан совсем спятила.

– Ты согласилась на это сама, мисс Юная Красавица. Да, тысогласилась. И теперь уже нечего махать…

– Да, – кивнула Сюзан, – я согласилась на эту сделку, всетак. После того, как ты доставала меня день и ночь, после того, как приходилако мне со слезами…

– Никогда не приходила! – взвизгнула Корделия.

– Неужели у тебя такая короткая память, тетушка? Да,наверное. Вечером ты уже забудешь, что за завтраком отвесила мне оплеуху. А вотя не забыла. Ты плакала, плакала и говорила, что боишься, как бы нас невыбросили на улицу, поскольку у нас нет законного права на эту землю, и тогданам придется побираться. Ты плакала и говорила…

– Прекрати! – оборвала ее тетя Корд. – Надоели мне твоиглупые жалобы! Хватит! Ты вроде бы собралась на прогулку. Вот и убирайся!

Но Сюзан не прекратила. Ярость прорвала плотину, и потоксметал все на своем пути.

– Ты плакала и говорила, что нас выгонят, вышлют на запад,что мы никогда не увидим ни дома моего отца, ни Хэмбри вообще… а потом, нагнавна меня страху, ты заговорила о младенце, который у меня появится. Земле, нашейземле, которую вновь отдадут нам. Лошадях, которые тоже вновь станут нашими. Взнак признательности мэра я получила от него лошадь, которой сама же помогалапоявиться на свет! Что я такого сделала, чтобы получить все то, что и так сталобы моим, если б не потеря одной-единственной бумажки? Что я такого сделала,чтобы он давал мне деньги? Что я такого сделала, кроме как пообещалапотрахаться с ним, пока его сорокалетняя жена будет спать за стенкой?

– Так, значит, ты хочешь денег? – зловеще усмехнулась тетяКорд. – Хочешь денег, не так ли? Тогда ты их получишь. Бери их, храни, трать,скорми свиньям, мне без разницы!