Время скидок в Аду - Тэд Уильямс

— Попрощаться? — наконец сказал я. — Послушай, мне потребовалось немало времени, чтобы добраться сюда. Ты правда думаешь, что после всего этого я просто повернусь и уйду?

— Да. — Она остановилась позади меня. Серая грязь уже запачкала белые чулки, видневшиеся из-под края ее старомодного платья. Динозавры и сарафаны. Чего только не увидишь в этом сумасшедшем месте. — Да, Бобби, именно так я и думала. Именно поэтому мы здесь. Займись со мной любовью в последний раз, оставь мне еще одно воспоминание, а затем уходи. Я никогда не буду счастлива в твоем мире. Ни в одном из них.

— Хочешь сказать, ты счастлива здесь?

— Конечно нет. Я пытаюсь спасти твою душу, идиот, о которой ты, кажется, никогда и не думаешь. Так что уходи.

Теперь я действительно разозлился. Теперь уже я схватил ее, слегка неуклюже из-за все еще отрастающей руки. Я не собирался отпускать ее.

— Нет, Каз! И дело не в том, что я прошел через все это дерьмо, чтобы найти тебя. Я не настолько мелочен. Мы подходим друг другу, и то, что ты… слишком боишься в это поверить, не означает, что ты сумеешь уговорить меня сдаться.

Она плакала, ее слезы замерзали, едва выкатившись из глаз.

— Перестань, Бобби! Прекрати! Это… жестоко. — Она запнулась так внезапно, так бессильно, что на секунду я подумал, что случилось нечто ужасное, но ее просто переполняли опустошающие эмоции. — Разве ты не понимаешь? Разве не знаешь, что ты и твоя так называемая любовь делаете со мной?

— Что я делаю с тобой? Я не держу тебя в качестве пленницы, дорогая — это все твой бывший, этот гребаный герцог.

— Думаешь, мне есть дело до Элигора? Думаешь, меня волнует то, как он поступает со мной? Я только что рассказала тебе, как устроен Ад. Как же ты не поймешь? Я наконец-то научилась жить с болью или, по крайней мере, существовать с ней, но с того момента, когда я услышала твой голос в Цирке…

Она подавила слезы, пытаясь успокоиться.

— С того момента я действительнов Аду. Потому что ты вернул все это. Не только вернулся сам, но и вернул все. Что между нами было, что, как мы представляли, между нами было, даже то, что могло бы быть, если бы вся вселенная была устроена иначе. Да, я тоже думала об этом. На мгновение я почти представила это. Но это всегда был обман, Бобби.

— Я не просто Бобби, — спокойно ответил я. — Я ангел, Каз. Я еще и Долориэль.

— Да, и ты всегда считаешь, что стакан наполовину полон. Но даже если бы это было правдой — стакан наполовину полон яда. — Она протянула ко мне свою бледную руку — дрожащую руку. — Просто люби меня, Бобби. Еще один раз. А затем возвращайся к своим ангельским играм и друзьям, притворяющимся людьми. Дай моим шрамам затянуться, потому что они — все, что у меня останется.

— Нет.

С того самого момента, когда она ушла из магазина, я ждал встречи, чтобы снова заняться с ней любовью, но сейчас я был слишком зол, слишком задет.

— Нет, я не собираюсь этого делать. Я не собираюсь прощаться и ты тоже, я не собираюсь последний раз — о, как же это печально! — трахаться из жалости. Я вернусь за тобой завтра, Каз, и я заберу тебя. Если ты сможешь выбраться сама, то встретишь меня у того старого храма на площади Дис Патер, где сегодня меня нашла твоя мокрая подружка. Если не получится, то я приду за тобой прямо в замок Элигора, и меня не волнует, сколько его стражей мне придется разрубить на маленькие кусочки. Поняла? Завтра, сразу после последнего фонаря.

Затем я повернулся и пошел вдоль озера.

— Бобби, нет! Ты с ума сошел!

Я слышал ее, но продолжал идти.

— Бобби! Не надо туда ходить! Вернись к вагончику!

Но я был слишком зол. Если не выпустить пар, переполнявший меня, я бы кого-нибудь придушил. Не то чтобы придушить кого-то в Аду было под запретом, но это могло бы привлечь больше внимания, чем мне хотелось. По-прежнему не обращая внимания на крики Каз, я добрался до края озера и направился по тропе, которая вела вниз по склону через лес черных деревьев. Моя голова гудела, словно потревоженное осиное гнездо.

Я прошел уже километра два вниз по холму — серая пыль забиралась мне в легкие, колючие ветки царапали поврежденную кожу, — когда гнев начал понемногу отступать. Я даже подумал, не слишком ли опрометчивым был мой поступок (или, не дай бог, чересчур наигранным), и тут я оказался на площадке лицом к лицу с парочкой телохранителей Каз, которые все еще ждали у припаркованного адского лимузина. Они уставились на меня — вряд ли узнали, но точно поняли, что мне здесь не место. То же самое понял и я, когда один из этих мерзких ублюдков закричал:

— Эй, ты!

Я повернулся и побежал к лесу, проклиная себя за то, что оказался таким эгоистичным идиотом, каковым многие меня и считают. Конечно, они правы, но не стоит об этом.

Теперь началась гонка. Если бы они узнали меня, то бежали бы быстрее, но, несмотря на имена, Сладкий и Корица были словно те мальчишки из песни — «из веснушек и хлопушек, из линеек и батареек», сплошные мышцы в почти нечеловеческих телах. Им не приходилось обходить деревья, как это делал я, они шли напролом. Звук скрипящих стволов и хрустящих ветвей преследовал меня вниз по холму, будто пулеметная очередь.

Судя по звукам, я немного вырвался вперед, но один из мерзких братьев дышал мне прямо в спину. Я старался пролагать путь вдоль кабелей фуникулера, иногда поскальзываясь на тропе и падая на задницу, потому что мягкая черная почва выглядела ненадежно. Но казалось, что тяжеловесную Сладкую парочку это не волновало, потому что, когда я обернулся, ближайший из братьев был всего метрах в десяти от меня. В руке у него было нечто, похожее на короткий хлыст из узелков блестящей колючей проволоки, и я решил, что вовсе не желаю узнать, каковы ощущения от его удара. К сожалению, выбора у меня, судя по всему, не было. Метрах в двадцати впереди тропа заканчивалась резким обрывом, кабели вагончика уходили вверх над пропастью глубиной в сотню метров. Мне надо было замедлить ход.

Я был почти уверен, что сзади меня гремел Корица, хотя между уродством двух братьев не было большой разницы; правда, даже в демоническом облике водителя Каз сохранилось нечто вроде усов — густой поросли над его толстой верхней губой. Я едва сдерживался, чтобы не разозлить его напоминаниями о моих шутках по поводу его порнокарьеры, но раз мы оба сейчас были в других телах, и меня в новом облике он не узнал, то не стоило так нагло нарываться на неприятности. Вместо этого я сделал пару шагов ему навстречу, пригнулся, изображая что-то вроде бойцовской стойки, и широко расставил руки.

— Эй ты, стой! — зарычал он, замедляя ход, увидев, что я готов с ним сразиться. Он поднял блестящий проволочный хлыст. — Скажи-ка, что ты делал…

Будь я обычным идиотом, он бы застал меня врасплох, потому что на середине своего предложения он внезапно занес свой кнут, явно намереваясь снести с его помощью мою голову. К счастью, я догадывался, что мы оба не желаем друг другу ничего хорошего. Я увильнул от его взмаха, зачерпнул пригоршню черной пыли с тропы и бросил ему в глаза.