Мой милый Фантомас (сборник) - Виктор Брусницин

Упомянуто здесь вот для чего. Егор в акции получился уверен — схлопнется. И уверенность, это абсолютно, наехала оттого, что мысль заниматься данной деятельностью возникла совершенно дурацким образом…

Еще случай. Дело свалялось в конце девяностых, криминал неистовствовал. Притащился Егор на рынок, где у приятеля существовал контейнер. Выпили, продолжать пошли совместно с девчатами из соседнего контейнера в парк, на скамеечку. Все было чудно, Егор мозжил девок азартным витийством, — одна, Лера, очень даже применилась глазу. На соседней скамье примостилась троица молодцеватых парней за двадцать, что поглядывала на нашу четверку. Один из них, красавчик, прямо взять, нагло подошел, попросил прикурить, глядя на Леру в упор и откровенно. На второй раз подошел совсем беспардонно, пригласил отойти девушку на пару слов, соорудив, правда, достаточно мягкую причину.

Они оживленно беседовали в сторонке, и Егору было чрезвычайно обидно. Он сделал нахалу несколько слов. От парней пошли угрожающие реплики, на что наш рыцарь очень даже смело подошел и попросту приказал удалиться. Как ни забавно, пацаны выполнили поручение. Однако оказия отнюдь не завершилась. Через минут двадцать в аллее появился с десяток весьма крепких ребят. Мотив их появления разночтений не вызывал — лицами обладали угрюмо воинственными.

Никогда, даже в горячем состоянии Егор себя за героя не выдавал. А тут притча, поперло. И лежала крупная уверенность — спечется. Проистекала убежденность от вполне трезвого соображения: нахрап в моде. Блефовать, брать на понт. Время темное — откуда парни знают, кто он такой? Так и действовал, встал, пошел навстречу, один. Гранитно говорил: «Вы же, ребята, себе на жопу наищете. То, что местные, издалека видно. И завтра сюда приедут юноши оскорбительно равнодушные к чужому горю. И отработают симфоническую сюиту. Для чего случаться страдания? — вот насущный вопрос». Парни ретировались. Впрочем, позже соразмерно поступила и зазноба, ради которой Егор совершал перформанс.

Собственно, он и смерть предвидел. Тускнело — умрет. Скажете, невелик Нострадамус, всяк сообразит — только Егор, если хотите, близость ощущал. Опять опровергните — теснота всякая хороша… Но это после, а пока Джек.

Случились два эпизода. Прибыли как-то на очередную гонку в Мармарис поздненько, мол был плотно занят. Заякорили яхту на рейде, оставили одного дежурного, сами потащились в город. Вернулись за полночь, корабль отсутствовал. Мобильник дежурного упорно молчал, стали шастать по берегу, вглядываясь в чернильную мглу — случилось облачно — не разбавленную умеренным блеском спокойной воды. Обнаружили судно, когда уж светлеть начало, порядочно от начального пристанища — дежурный по причинам склочности берегового начальства утащил посудину подальше, да сморился, не удосужившись предупредить. Родимая стояла во втором ряду, Егор, не долго думая, ступил на чужую, причаленную лодку и через нее потопал на свою. Будучи укушенным хмелем, поступал не аккуратно, шумно, вылез хозяин практикуемой яхты, пошел гортанить неприветливо. Егор пустился в объяснения и в итоге, вглядевшись в обладателя, совершил такую фразу:

— Джек, черт тебя дери, какими судьбами!

Знакомство в Камольи произошло мимолетным, однако для нынешнего радушия вполне хватило. На вечернем пати, зная что Джек будет здесь, Егор уже вертел головой в поиске. Тот сидел за столом неподалеку и махал Егору бутылкой пива. Присоединился.

Вечерами двумя позже. Случай состоялся внешне сходен с упомянутым домашним, где фигурировало имя Лера. Джек и Егор исполняли полуночный променад. Две девицы, отличимые от уличных особ, сидя на скамье в синхронных позах — нога закинута на ногу — тщательно-равнодушно наблюдали за перемещениями нашей пары. Этого оставить пусто было нельзя. Первым приступил Егор:

— Чует нерв — соотечественницы.

Уголки губ девушек вздрогнули в пренебрежительных улыбках.

— Догадываюсь исключительно по красоте лиц, грации, проникновенному огню глаз…

Губы расклеились, мелькнула белизна зубов. Егор перешел к артиллерийским методам, тронул ладони в сторону Джека:

— Мой друг американец твердит: таких глаз как у российских женщин нигде нет, ибо у прочих глух свет души.

Обнажились ровно по четыре зуба.

— Я настаивал на излучении сердца. Джек был снисходителен и сошлись на доброте.

Как ни странно, ответили непарно — та что беленькая:

— Получается, американец одинаково добр?

Егор дернул гаубицу:

— Я и говорю, Джек… и отнюдь не восьмеркин — много круче.

Лиза, Надя — Егор, сами понимаете. Джек говорил галантное, девчата беспомощно ерзали взглядами на Егора и он переводил, игриво привирая.

Разговор не успел достичь обоюдных степеней, когда нарисовались двое итальянцев. Они хозяйски сдернули девушек со скамьи и принялись бузить: что за дела. Один образовался детиной со свирепыми чертами лица, впрочем, второй отличался только габаритами. Собственническая натура извергалась. Отчего-то основной пыл угадал на Джека, тот затеял крикливо отбояриваться на итальянском — это не произвело и малейшего впечатления. Атмосфера стремительно разжигалась. Здесь и наступил черед Егора, он встал между верзилой и Джеком и тронулся ломано буровить. Его плохой итальянский дошел: итальянцы стушевались, возгласы стали тише, движения скромней — взгляды девушек на наших пристальней.

После недолгих препирательств владельцы отчалили. Девицы, хоть со смесью ручной поспешности и некоторой неловкости движения, даже сожалеющее оглядываясь, удалились с ними, — вкус победы однако нашел место. Джек произнесет позже, не в связи с происшествием:

— Ты смелый человек.

— С чего ты взял? — удивится Егор.

— Ну, обкорнал тогда итальянцев, — напомнит приятель.

Егор честно признается:

— Смелость не при чем. Я почувствовал.

Он был откровенен: заграница, здесь понт не проходит. Однако вправду взыграло неведомое — уймет. И Джек понял.

Второй кусок случился почти безобидным. Предстоял товарищеский матч России и Франции по футболу. Была известна болельщицкая страсть Егора и способность угадывать результат с необычайным вероятием.

— А? Егорка, сооруди прогноз! — пузырился Володя. Повернулся к Джеку. — Ты конечно не в курсе, он кудесник!

Занимательно, что Джек заинтересовался.

— Серьезно? — вылупился он ореховыми зрачками. — Ну-ка, ну-ка, чрезвычайно любопытно.

— Не стану предсказывать, — неожиданно заупрямился человек.

— Егор! — настырничали уже все.

Джек натурально взмолился:

— Ну же, дружище!

Егор, стушевавшись, и вместе оскорблёно закрепил:

— Не стану. Нашли кролика.

Каков же был эффект — матч отменили. Здесь и поймает мужчина на себе внимательный, замысловатый взгляд заграничного приятеля.