Через пропасть в два прыжка - Николай Николаевич Александров

— Тот, что за спутниками следует? — сообразил первым Лапочкин. — С такими большими зонтиками над палубой.

— Вот-вот, с зонтиками. Это, вообще-то, антенны. Вот на нем я и плаваю. Бывает, и в иностранные порты заходим. Так посчитайте, сколько я получаю: зарплата — раз, командировочные — два, отдаленные — три, тропические — четыре, кое-что еще — пять, шесть и семь… Да перед заходом в порт, на Кубу, к примеру, в инвалюте! Нужны ли мне его деньги?

— Сейчас на берегу? — поинтересовался Вашко. — Или взяли отпуск?

— Временно стоим в порту. Отплытие не раньше марта. А потом прощай, любимый город…

— А кто вы там? — все же не вытерпел и задал вопрос Лапочкин.

— Скажу так: специалист по электронике. Достаточно?

— Вполне, — предупредил возможный очередной вопрос Лапочкина Вашко. — Скажите, а не помешала ли вам при оформлении история с судимостью отчима?

— Судимостью? Что вы имеете в виду. Ах, да… Мама говорила о чем-то таком, бывшем еще задолго до моего рождения. Кажется, его арестовали, но потом довольно быстро отпустили… Кстати, к нам дядечка такой ходил, так он с отцом там и познакомился. Может, сидели вместе — не знаю. Они все в шахматы играли.

— Знаем такого, — подтвердил Вашко. — Но вы не ответили на мой вопрос.

— Во-первых, меня о ней никто не спрашивал, а во-вторых, если бы спросили, я бы ответила — не судимый.

— Пошли бы на обман?

— А какой тут обман? И Ивана Дмитриевича без суда упрятали, и мой настоящий отец, погибший в пятьдесят пятом, никаких судимостей не имел. Как говорится, несчастный случай.

— Значит, родственников никого нет… — Вашко долго чесал мизинцем бровь. Лапочкин знал — это означает крайнюю степень замешательства. — Кому же тогда понадобились деньги?

— Десять тысяч, — задумчиво повторила Ирина, — и ничего, ни копейки в наличии… А я должна хоронить, выходит, на свои? Мне, конечно, не трудно, а он-то о чем думал?

— Увы, Ирина Сергеевна, в последнее время он не думал ни о чем, хотя…

— В каком смысле «не думал ни о чем?» — встревожилась ничего не понимающая женщина.

Вашко долго объяснял ей историю появления ее отчима на работе в тот день, обо всем, что последовало за этим. Она сидела на краешке стула, уронив голову на руки, и тихо, в такт словам Вашко, покачивалась из стороны в сторону.

— Когда думаете захоронить урну? — поинтересовался Вашко уже в дверях, ведущих на лестницу.

— Закажу место на кладбище — не хочу рядом с мамой, потом оформлю документы, а уж затем решу… Недели две, наверное, уйдет.

— Если не больше, — авторитетно заметил Лапочкин. — Квартирку-то есть смысл не упускать. Все же в паспорте она отмечена, как ваш предыдущий адрес.

— Я уже думала об этом.

— У меня к вам просьба, — Вашко поднял вверх палец, — не забывайте, что у меня будут вопросы и не исчезайте в ближайшее время из Москвы. И еще: не особенно делитесь с другими о характере наших бесед. Это в ваших интересах. Еще — допускаю, что вокруг вас могут появиться некие странные люди — к примеру, этот неизвестный Егор, что давал телеграмму — сразу информируйте меня. Мой телефон записан на календаре… — он кивнул в сторону комнаты и вышел на лестницу, где его ждал вышедший минуту назад Евгений.

— Что скажешь? — сразу же спросил Вашко Евгения, положив ему на плечо тяжелую ладонь.

— Похоже, не врет… — без обиняков заметил оперативник. — У меня на вранье поразительное чутье. Никогда не подводит!

— Способность хвалиться тоже не подводит! — смеясь, заметил Вашко. — Теперь вопрос-вопросов для нас — для чего он собирал деньги! Как узнаем, считай, что раскрыли…

— Ага! — охотно согласился Лапочкин. — Узнаем… Вопросов вагон и маленькя тележка. Егор этот, черт бы его побрал, объявился. Ему-то какой интерес? Из сострадания вызывал ее или как? — Он извлек из кармана бланк телеграммы, встал под фонарь и долго вчитывался.

— Да… — протянул, глядя под ноги, Вашко. — Ситуация только осложняется. Час от часу не легче… — Он отбросил окурок в сторону и, не глядя на рассыпавшиеся по асфальту всполохи искр, тотчас достал из пачки новую сигарету.

10. «А ОНА-ТО КОМУ ПОТРЕБОВАЛАСЬ?»

Вашко не любил ходить к криминалистам, а телефон у них все время был занят. Набрав номер еще раз, другой, третий, Вашко постепенно пришел к убеждению о безуспешности своей попытки дозвониться. Самое верное — отправить к Станиславу быстрого на подъем Лапочкина, но он, как назло, опять запропастился. Конечно, можно отправить к криминалистам другого сотрудника, но Вашко не хотел раньше времени придавать историю с Тушковым огласке. Раз уж дело объявлено с самого начала конфиденциальным, так тому и быть. В принципе, спешки с той банкой мази от «радикулита» никакой не было. Да и сами криминалисты не слишком любили, когда их начинали поторапливать, часто справляясь о результатах.

«Ладно, подождет!» — решил Вашко и принялся разглядывать схему, так и лежавшую на столе.

Он и сам сознавал, что таблица весьма несовершенна. Многого в ней не хватает — остаются большие пробелы во времени, да и действующие лица этого странного и запутанного спектакля присутствовали далеко не все. Он уже собрался было достать новый лист бумаги, чтобы составить другую схему, как на пороге кабинета появилась женщина, в которой с трудом можно было узнать дочь Тушкова. Перемены были разительными… Край пальто измазан чем-то черным, на щеках синие потеки туши, узел косынки сбился к левому плечу. Небольшая сумочка черной кожи зажата под мышкой, доставая длинным ремешком до голенищ измазанных в глине сапожек.

— Что случилось, Ирина Сергеевна? — привставая с кресла, только и произнес Вашко. — На вас лица нет…

Женщина решительно прошла к креслу и, тяжело опустившись, разрыдалась. Как назло, ни в одном стакане или графине не было ни капли воды. Вашко кинулся в коридор, долго, явно не торопясь, мыл в туалете чашку под сильной струей воды — на брюки летели брызги — и, вернувшись в кабинет, поставил воду перед Корнеевой столь резко, что залил собственноручно нарисованные схемы и чертежи.

— Вот черт! — невольно вырвалось у него.

Окинув раздраженное лицо Вашко взглядом затуманенных глаз, Корнеева глубоко вздохнула, сглотнула душивший комок в груди:

— Простите, я не вовремя? — Она принялась тереть платочком лицо. — Простите, произошло такое…

— Что произошло? — опершись о стол обеими руками и громоздясь над тщедушной фигуркой застывшей в кресле женщины, пророкотал ласковым басом Вашко.

— Час назад я поехала в крематорий. Мне не отдают урну.

— Что за чушь? Почему? Может, документы не в порядке?

— Не знаю… Ничего не знаю, — она всхлипнула, словно