Сияние - Стивен Кинг

(И над всем воцарилась Красная Смерть!) Джек обнаружил, чтостоит на противоположном конце столовой, под двустворчатыми дверями бара«Колорадо», где в ту ночь сорок пятого года шла дармовая пьянка.

(Пузом к стойке. Пардон! Выпивка – за счет заведения.) Онпрошел в дверь и дальше, в окутывающую бар глубокую тень. Тут случилось нечтостранное. Джек уже заходил сюда раньше, а один раз – чтобы сверить оставленныйУллманом инвентаризационный список, поэтому знал, что в баре хоть шаром покати.Но сейчас, в смутном свете, сочившемся из столовой (которая и сама освещаласьтускло, поскольку окна загораживал снег) ему почудилось, будто он видитзаговорщически подмигивающие из-за стойки бесконечные ряды бутылок, сифоны идаже пиво, капающее из всех трех надраенных до блеска кранов. Да, Джек сумелдаже ПОЧУВСТВОВАТЬ запах пива

– влажный дрожжевой аромат закваски, ничем не отличающийсяот того тончайшего тумана, что каждый вечер окутывал лицо его отца, когда тотвозвращался с работы домой.

С расширившимися глазами Джек пошарил по стене в поискахвыключателя. Над стойкой зажегся неяркий, интимный свет – он шел от трех колецдвадцативаттных лампочек, посаженных на люстры, имитирующие тележные колеса.

Все полки были пусты. Там еще даже толком не скопилась пыль.Пивные краны, как и идущие от них хромированные трубки, были сухими. Справа ислева его окружали обитые бархатом кабинки с высокими спинками: каждуюсконструировали так, чтобы создать сидящей внутри парочке максимум уединения.Дальше, по другую сторону красного ковра, закрывающего пол, стояли сороквысоких табуреток. Все они были обиты кожей. На каждой уцелело выпуклое тавро,которое некогда носила корова в стаде: «Г-Кружок», «Д-Бар» (очень подходяще),«У-Трясун», «Лодырь Би».

Джек приблизился, легонько качнув в смущении головой: емувспомнился тот день на детской площадке… но что толку думать об этом? И все жеон мог поклясться, что смутно видел эти бутылки, так, как видишь темные силуэтымебели в комнате с задернутыми шторами. Единственное, что осталось

– запах пива, но Джек знал: через определенный срок этотзапах въедается во все деревянное в любом баре на свете, и ни один изизобретенных очистителей не в состоянии его искоренить. Но здесь запах казалсярезким… чуть ли не свежим.

Усевшись на табуретку, он оперся локтями на обитый мягкойкожей край стойки. По левую руку оказалась вазочка для арахиса – сейчас,разумеется, пустая. Первый раз за девятнадцать месяцев Джек зашел в бар и – егообычное везение! – тот оказался пуст, проклятый. Все равно на него мощноймучительной волной накатила тоска по прежним временам, а страстноефизиологическое желание выпить распространилось от живота Джека к гортани, ртуи носу. Ему казалось, что по дороге оно заставляет живые ткани съеживаться,ссыхаться и требовать чего-нибудь влажного, холодного… да побольше.

С дикой, безумной надеждой Джек еще раз взглянул на полки,но те были по-прежнему пусты. Он обиженно и смущенно ухмыльнулся. Пальцы,медленно сжавшиеся в кулаки, оставили на обитой кожей стойке бара крошечныецарапины.

– Привет, Ллойд, – сказал Джек. – Сегодня вечером дела неочень-то идут, а?

Ллойд подтвердил. Ллойд поинтересовался, что Джек будетпить.

– Честное слово, я рад, что ты спросил, – сказал Джек. –Правда, рад. Оказывается у меня в кошельке – две двадцатки и две десятки, и яуж начал бояться, что сидеть им там до следующего апреля. Тут ведь поблизостини одного «Семь-одиннадцать», можешь себе представить? А я-то думал, этитошниловки завелись уже и на луне, мать ее так.

Ллойд выразил сочувствие.

– Ну, так вот что, – объявил Джек. – Налей-ка мне ровнодвадцать мартини. Ровно двадцать, так вот, казанг. По одному за каждый месяц,что я был в завязке, и стаканчик для кайфа. Можешь это сделать, а? Ты неслишком занят?

Ллойд сказал, что вовсе не занят.

– Молодчина. Выстроишь этих марсиан вдоль стойки, а я всехприкончу по очереди. Бремя белого человека, Ллойд, дружище.

Ллойд повернулся к нему спиной, чтобы заняться работой. Джекполез в карман за кошельком и вместо денег вытащил флакон экседрина. Бумажникостался на столе в спальне, а его женушка, которая влезет и под шкуру, выперлаДжека за дверь. Неплохо, Венди. Сука поганая.

– Кажется, меня одолело легкомыслие, – сообщил Джек. –Кстати, как там мой кредит на вашей точке?

Ллойд ответил, что с кредитом все в порядке.

– Великолепно. Ты мне нравишься, Ллойд. Остальные всегдатебе и в подметки не годились. Будь я проклят, от Барра до Портленда (штат Мэн)ты

– лучший владелец пивнушки. Ну, к слову сказать, даже доПортленда, штат Орегон.

За такие слова Ллойд выразил благодарность.

Сбив крышечку с флакона с экседрином, Джек вытряс парутаблеток и закинул в рот. Рот заполнился знакомым кисловатым вкусом.

Вдруг у Джека возникло ощущение, что за ним кто-то наблюдает– с любопытством и некоторым презрением. У него за спиной не осталось ни однойпустой кабинки – в них сидели седеющие изысканные мужчины с красивыми молодымидевицами, и те, и другие – в маскарадных костюмах. Они с холодным весельемнаблюдали за этим печальным упражнением в искусстве драмы.

Джек крутанулся на табуретке.

Кабинки, простиравшиеся в обе стороны от дверей бара, былипусты. Слева от Джека ряд кабинок, огибая подкову стойки, под углом поворачивалк более широкой стене. Мягкие кожаные спинки и сиденья. Поблескивающие темныестолики «Формика», на каждом – пепельница, в каждой пепельнице – коробокспичек, на каждом коробке в золотом листочке над изображающем двери салуназначком отпечатано: «Бар „Колорадо“.

Он повернулся обратно, с гримасой проглотив остатокрастворившегося экседрина.

– Ллойд, ты просто чудо, – сказал Джек. – Уже готово! Твояпроворность уступает лишь одухотворенной красоте твоих неаполитанских глаз.Салют.

Джек задумчиво рассматривал двадцать воображаемых порций.Сверкающие каплями влаги бокалы с мартини. В каждом – соломинка, воткнутая впухлую зеленую оливку. В воздухе прямо-таки висел запах джина.

– Завязка… – сказал Джек. – Был ты когда-нибудь знаком сджентльменом, который вдруг раз – и завязал?

Ллойд позволил себе заметить, что время от времени такиеджентльмены встречаются.

– А приходилось тебе возобновлять знакомство с такимчеловеком после того, как он развяжет?

Честное слово, Ллойд затруднялся припомнить.

– Стало быть, с тобой такого не бывало, – объявил Джек.Обхватив ладонью первый бокал, он поднес кулак к раскрытому рту и вздернулкверху. Сделав глоток, Джек выкинул воображаемый стакан через плечо. Сновапоявились люди, только что с маскарада; они разглядывали его, тайком посмеиваясь.Он ощущал их присутствие. Будь за стойкой бара вместо дурацких пустых полокзеркало, Джек мог бы их увидеть. Ладно, пяльтесь. Мать вашу так. Пяльтесь все,кому охота.