Горячая весна 2015-го - Михаил Луговой

– Они по реке, по реке прошли! – трясясь от возбуждения, рассказывал Малой, гранатометчик третьего взвода. – Охранение ножами порезали или еще как-то. Вылезли там, где лестница, у самого магазина.

По его словам выходило, что, пока бойцы третьего взвода прятались от минометного обстрела, противник неустановленными силами просочился по пойменным зарослям, каким-то образом миновал поставленные саперами растяжки и двумя группами атаковал здание магазина и гаражи автобазы. Таким образом, северный край моста оказался в руках противника, а первый взвод на южном берегу – отрезанным. Там тоже шел бой, на вызовы по рации никто не отвечал.

Что творится на автобазе, никто не знал, но магазин, похоже, еще держался. Сержант Громов, «замок» и одновременно командир первого отделения их взвода, вовремя сообразил, что происходит, и пулеметным огнем не дал американцам или полякам обойти его здание с севера.

– Кто тут еще третий взвод? Ползите к тем деревьям. Прикрываете нас справа, – распоряжался лейтенант, – остальные по моей команде выскакиваем в тот садочек и движемся к магазину. Огонь с ходу, останавливаться запрещаю. Пендосов немного, но если закрепятся – нам хана. Приготовились… Пошли!

Они выскочили из своего укрытия молча, стиснув зубы, но кто-то с перепугу дал очередь от бедра, вслепую. Василию его первая атака неожиданно напомнила его первый парашютный прыжок, когда он чуть ли не за шкирку вышвыривал себя из вертолета, больше всего опасаясь получить «напутствие инструктора» в виде отпечатка подошвы пониже спины.

– Ура! – завизжал кто-то сбоку, но его почин не поддержали.

Садик проскочили в считаные секунды. Магазин на той стороне белел стенами первого этажа. Выше они были закопчены, и из пустых проемов окон торчали огрызки рухнувших стропил и тянулись по стенам хвосты копоти. Несколько плохо различимых фигур, пробиравшихся вдоль фасада, при их появлении кинулись обратно за угол. Рядом хлопнул гранатный разрыв, похоже, из подствольника, рядом кто-то споткнулся и покатился по земле.

Одним броском перемахнув дорогу, Василий прижался к стене магазина рядом с пристройкой входа и только тут понял, что их всего четверо, а остальные залегли в кустах на окраине сада и только собираются перебежать вслед за ними.

– Царев, прикрой меня! – рявкнул Дуб, сержант Дубов, взвешивая на ладони РГД.

Он подобрался к краю здания и приготовился швырнуть гранату за угол. Василий, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, взял на прицел двухэтажный коттедж напротив, между магазином и рекой. И одновременно с броском гранаты увидел, как из-за цоколя, который в будущем должен был стать основой капитального забора, высунулись двое врагов с пулеметом. То, что должно было произойти через секунду, представилось ему так ярко, словно принадлежало совсем недавнему прошлому, а не будущему: длинные очереди, выкашивающие его товарищей, перебегающих дорогу, бьющиеся на асфальте тела и кровь, смешивающуюся с водой мелких луж… Предупреждающе заорав, он вскинул автомат к плечу и дал длинную очередь по врагу.

Цель представляла собой классическую «мишень № 10», или пулеметный расчет. Только была развернута на сорок пять градусов и находилась совсем близко, метрах в тридцати. Упав на землю, он дал еще пару очередей туда, где были пулеметчики, указывая Дубову цель для второй гранаты, а потом короткими очередями начал обстреливать окна второго этажа, где ему почудилось движение.

В палисаднике хлопнула вторая эргэдэха[68], а от фасада коттеджа повалили клубы кирпичной пыли, когда к обстрелу присоединился еще добрый десяток стволов. Оттуда больше никто не стрелял, но попытка развить наступление провалилась: первый же высунувшийся с криком покатился по земле, получив пулю в колено. Оказалось, что сразу за магазином врагов немного, десятка полтора, и они, огрызаясь сериями одиночных выстрелов, отходят к автобазе.

Атака удалась при минимальных потерях – двое раненых. Третий взвод так легко не отделался. Пятеро из двадцати семи человек погибли, четверо были ранены, и семеро, вместе с командиром взвода старшим лейтенантом Бутовым, пропали. Они находились на территории автобазы и, скорее всего, погибли тоже. Кроме этого, погибли старшина роты и прикомандированный связист, а осколками той же гранаты, влетевшей в подвальное окно, был ранен ротный. Попытка помочь первому взводу, ведущему тяжелый бой на южной стороне, не удалась: мост простреливался с востока с обоих берегов, попытка перебежать по нему была бы смертельной. Не удалось и помочь огнем: по коттеджу возле реки, на втором этаже которого лейтенант Пшеничный попытался установить пулемет, ударили не то из тяжелых гранатометов, не то из чего-то столь же мощного, так что стена рухнула, едва не похоронив лейтенанта под обломками. Зато во дворе коттеджа обнаружились два трупа – тот самый пулеметный расчет, по которому стрелял Василий. Пули попали американцам в головы – каски не могли их спасти.

– Ну ты снайпер! – уважительно сказал Дубов, увидев посеченные осколками тела в непривычном камуфляже и тяжелых бронежилетах. – Наверное, орден тебе полагается, нет?

Но долго размышлять на эту ему не пришлось, потому что сверху на них вновь посыпались мины, а хрипящий голос по рации предупредил, что со стороны Куйбышевского идут танки. Василий, упавший при первых разрывах на землю, где, как назло, оказалась грязная лужа, отчетливо понял, что мост они не удержат. Ухо болело.

То, что война – это прежде всего грязь, ефрейтор Олег Пашутин за прошедшие два дня усвоил хорошо – на всю жизнь. Складывалось стойкое ощущение, что ее кто-то где-то хранил буквально кубокилометрами, дожидаясь начала военных действий. Дождался – и вывалил под гусеницы и колеса вошедшей в Прибалтику русской бронетехнике.

Грязь с противным чавканьем засасывала оброненные предметы, попытка отойти от танка вполне могла стоить утопленных сапог. Грязь набивалась в ходовые бронемашин, ощутимо тормозя движение. В ней вязли «КамАЗы» и «Уралы».

Поскольку последняя неделя была довольно сухой – небо хмурилось часто, но дождь едва накрапывал, – поневоле напрашивался вывод, что это грязевое море порождено человеком – а именно бригадами, которые пересекли границу первыми.

160-я механизированная бригада двигалась за ними, во втором эшелоне. С одной стороны, это успокаивало, с другой – как мрачно заметил командир их роты, обходя машины на короткой остановке, «подразделения, понесшие наименьшие потери на марше, будут брошены в самое пекло, когда дойдет до дела».

Потери уже были, по крайней мере в технике. За те двести пятьдесят километров, которые они прошли по Латвии и Литве, Олег видел десяток брошенных грузовиков, три БМП и подорвавшийся на фугасе танк у переправы через Даугаву. От тяжелой машины остались только фрагменты, валяющиеся вокруг обширной воронки.

Этот танк пока был единственным зримым свидетельством, что Российской армии здесь оказывается какое-то сопротивление. Нет, выстрелы вокруг слышались постоянно, а вчера Олег своими глазами видел, как пара БМПТ их батальона обрабатывала из пушек опушку дальнего леса, где кто-то разглядел замаскированную позицию ПТУР.