Горячая весна 2015-го - Михаил Луговой

Одна из выпущенных им ракет попала в цель. Стержневое кольцо взорвавшейся боеголовки срезало одному из «Рэпторов» крыло, заставив его, беспомощно кувыркаясь, рухнуть в лес недалеко от побережья. Оставшиеся F-22 отвернули прочь, столкнулись юго-западнее Елгавы с вторым звеном первой эскадрильи Су-50 и имеющими полную информацию о противнике МиГ-29[67], записали на свой счет один «Су» и один «МиГ» и, потеряв еще одного из своих, ушли восвояси.

Двадцатью минутами позже подполковник Джеральд Гровз сидел на земле, прислонившись спиной к сорванному с одного из столбов и стоящему вертикально дорожному указателю с надписью «Silagalys», и, ругаясь от боли в раненой ноге, пытался восстановить управление остатками своего подразделения. Кругом кричали и метались какие-то закопченные фигуры, в которых с трудом угадывались его подчиненные. Рвались боеприпасы в пораженных танках, языки пламени облизывали обломки машин штабной роты – ее расположению досталось больше других, видимо, разведка русских работала без сбоев.

Из двадцати пяти танков обеих танковых рот, которые двое суток назад пересекли литовскую границу, в боеспособном состоянии осталось всего шесть, остальные были либо уничтожены, либо повреждены так сильно, что об их ремонте на месте не приходилось и думать. Медицинские команды начали стаскивать раненых в уцелевшее крыло ангароподобного здания торгового центра, где Гровз первоначально планировал разместить основной командный пункт батальона.

Мотопехотные роты, частично успевшие зарыться в землю, пострадали меньше, а главное – в их боевых порядках уцелел, пусть еще не до конца развернутый, передовой КП. Подполковник решил перенести управление туда.

К девяти утра воздушное сражение практически завершилось. Несмотря на то что ударные самолеты при минимальных потерях (два Су-34, шесть Су-24 и пять Су-25) выполнили боевую задачу, истребительные части 6-й армии ВВС и ПВО, с учетом потерь в предыдущие два дня, лишились пятой части боевого состава. Кузнецов, нарезая круги в зоне ожидания над Резекне, слушал доклады командиров эскадрилий. Первая эскадрилья потеряла троих. Вторая потерь не имела. В третьей один был сбит, второй получил повреждения и ушел на Минск. О судьбе пилотов погибших самолетов пока ничего известно не было. Оставив над Латвией вторую эскадрилью позвенно заправляться в воздухе, Кузнецов повел оставшиеся десять машин на аэродром. На земле сражение только разгоралось, и у полковника не было сомнений, что еще ничего не кончилось.

Дождь, зарядивший с вечера, не прекращался. Туман, ползущий над Преголей и смешанный с дымом в пропорции, наверное, один к одному, заметно приглушал звуки, но было понятно, что обстановка вокруг удерживающего Знаменск батальона стремительно меняется. В каком направлении она менялась – было совершенно неясно.

В середине ночи грохот артиллерии раздавался со всех сторон, но по звуку можно было понять, что основные события разворачиваются к югу и юго-западу от поселка. Постепенно грохот ожесточенного боя словно начал смещаться против часовой стрелки, на юго-восток, а потом и на восток от поселка, в направлении Черняховска. Когда под утро к артиллерийскому обстрелу прибавилась бомбардировка с воздуха, то и лишившееся связи со штабом командование батальона, и несущий потери личный состав окончательно перестали понимать, что происходит. Поселок городского типа Знаменск практически перестал существовать. Целых домов теперь в нем было не больше чем пальцев на одной руке, а целых окон и вовсе не было ни одного. Но все три моста – автомобильный и железнодорожный через Лаву и автомобильный через Преголю – среди этого хаоса стояли нерушимо. Их каменные, бетонные и металлические части были посечены многочисленными осколками, но было видно, что воронки от бомб и снарядов начинаются на некотором расстоянии от мостов. Командование Коалиции явно хотело их сохранить.

Вырванная взрывом дверь одного из разрушенных домов, перекинутая через отрезок хода сообщения и присыпанная сверху землей, дрогнула, и в импровизированное убежище на заднице съехал Петров, прижимающий к груди вещмешок с сухпаем. На него тут же устремились четыре пары глаз.

– Ну что? Какие новости?

От позиции взвода до магазина, в подвале которого обосновался командир роты, было от силы метров четыреста, но во время обстрела эти пункты словно отодвигалась на сотню километров, и каждый добравшийся оттуда мог принести интересные вести.

– Ротный с комбатом по рации говорил, – отдышавшись, выдал Петров. – Американцы наступают.

– Как наступают? Ночью же наши наступали?

– А черт его знает. Только они уже близко. Там, – он неопределенно махнул рукой на юг, – санитарный «УАЗ»-«таблетку» прямым попаданием разнесло. В клочья. Первый взвод весь остатками засыпало, но у них никто не пострадал вроде. А у нас двое убитых.

– Кто?

– Арсен и Капля.

– Как Капля? Он же всего десять минут как отсюда уполз…

– Да не наш Капля, а этот, из третьего взвода… Как там его… Капелюшный!

Раздался свист, а потом неподалеку громыхнула целая серия разрывов. Они звучали как-то по-иному, более приглушенно, что ли.

– Черт, это же мины! Минометы далеко не стреляют, значит…

Словно в ответ на это, с южной стороны Преголи донеслась плотная стрельба из автоматического оружия.

– Началось, похоже, – флегматично пробормотал сержант. – Эй, суслики, живо на позицию.

В их секторе все было спокойно, зато за спиной, на юге, юго-западе и на востоке, стрельба только нарастала, и это нервировало. Казалось, что враги заходят к ним в тыл, и то один, то другой солдат оглядывались назад, чтобы это проверить. Послышались хлопки гранатных разрывов, и сквозь проем между разбитыми домами Василий увидел, как у него за спиной по параллельной улице перебегают несколько согнувшихся фигур. До них было метров сто, но Василий узнал кого-то из третьего взвода. Им навстречу, размахивая руками, метнулась еще одна фигура, потом все залегли и открыли огонь в сторону дороги и магазина.

– Суки! Суки! Обходят! – неожиданно заорали справа, и какофонию выстрелов перекрыла совсем близкая длинная пулеметная очередь.

– Второй взвод! Противник справа! – донеслось сзади голосом лейтенанта Пшеничного.

Снова раздался свист, но мины падали далеко. Слева быстро и слаженно подползло третье отделение.

– Накапливаемся вон за теми стеночками, – сержант показал на остатки домов, выходящих на параллельную к реке улочку. – Будем атаковать!

Василий хотел спросить – кого, но не решился и принялся торопливо застегивать боковые липучки бронежилета. Вдалеке кто-то истошно заорал.

В указанном месте накопилось человек тридцать: два отделения второго взвода и несколько человек из третьего. Перестрелка не прекращалась.