Семейные хроники Лесного царя - Антонина Бересклет (Клименкова)

чудищем с ее зеленой кожей и сиреневыми губами, то Марру вообще легче легкого выдавать себя за обычного смертного. Слегка странного, но человека. Только узкие зрачки выглядят подозрительными, но даже багряный цвет радужки сойдет за оттенок карего. А глаза, по-восточному подведенные по кромке век черными стрелками, он обычно прикрывал чёлкой, сейчас мокрой от «купания» и отброшенной назад. Болтая со Светозаром о пустяках, смеясь, Марр отжал свои длинные, до пояса, волосы, темные с прядками алого и черного цветов, заколол высокий хвост на макушке. Поправил челку…

— Ой, какие у тебя глаза необычные! — наконец-то заметил Тишка.

Прежде чем тот успел что-либо сказать в ответ, Светозар придвинулся к нему вплотную, встав на колени, тогда как растерявшийся Марр остался сидеть на земле. Тишка заставил его запрокинуть голову вверх, к солнечному свету, взяв его лицо в свои ладони. И заглянул в глаза, удивленно округлившиеся.

— Такой цвет редкостный, темно-красный, как стылая кровь. С золотыми искрами, прямо как у Груши! — залюбовался Светозар, не замечая, что вгоняет собеседника в краску. — И ресницы роскошные. О, так это у тебя не краска? То-то я думал, как это от воды подводка не расползлась. Открой-ка рот!

— Послушай… — заикнулся Руун Марр, пасуя перед натиском искреннего любопытства.

Тишка воспользовался случаем и заглянул ему в рот, обрадовался:

— Щеки и горло внутри черные! Вот это да! А язык, как у всех, розовый. Будто ты уголь всё время ешь, так интересно! Можешь закрывать, с зубами у тебя полный порядок, клыки не хуже, чем у Полкана, — пошутил Светозар, похлопал его по плечу, сел на место.

— Да, хозяин… — едва слышно вырвалось у ошеломленного парня.

— А как ты корзину приспосабливаешь, с хвостом на темечке ведь совсем неудобно? — продолжал допытываться Тишка, не замечая, в какое смятение поверг своей непосредственностью нового знакомого.

— Наоборот, я же волосы кренделем закручиваю, чтобы дно корзинки на макушку не давило, — взял себя в руки, вновь засверкал беззаботной улыбкой Марр. Продолжил болтать о ерунде, а сам неприметно на тихую гоблинку всё косится, не упускает ее из поля зрения, справедливо ожидая подвоха в любой момент.

Полкан оказался проницательнее добродушного царевича: почуял, как давится ненавистью Грюнфрид, что аж челюсти заболели от натянутой улыбочки. Конь подошел к ней, вопросительно толкнул мордой в плечо. Но что она ему могла сообщить? Показать смутные вспышки воспоминаний? Да и зачем? Это лишь ее дело. В этот момент она поняла, что втягивать в план мести Светозара — бессмысленно и неправильно. Да и бесполезно. Как ее рыцарь постоянно говорил: «покорить дракона?» Не «победить», не «убить», не «поразить»…

Впрочем, именно поразить дракона ему прекрасно удалось. Марр смотрел на златовласого красавца зачарованно, глаза затуманились несбыточной мечтой. Уж она, Грюнфрид, постарается, чтобы эта мечта о дружбе между случайно встретившимися путешественниками никогда не сбылась!.. Эх, и опять всё не так: они встретились не случайно. Ведь Руун Марр и есть цель их странствия. Неужели в роще дриад всё равно не получилось бы смертельной битвы рыцаря и дракона? Грюнфрид хотелось зареветь от злости, от обиды, от безысходности. От душащей глупой ревности.

Полкан сочувствующе фыркнул ей в ухо, прошелся мягкими губами по щеке. И сердито зыркнул в сторону Марра: чудо-конь ощутил, что недавнему знакомцу вовсе не следует безоглядно доверять. Лесной царевич снова играет с огнем! На сей раз его противник отнюдь не столь прост, как тот плешивый барон. Этот обольщает улыбками и остроумными речами — от такого кокетства Тишка сам охотно потеряет голову!.. Ах, нет — похоже, уже потерял. Полкан сердито ударил копытом в землю, вырвал сжавшимися когтями кочку травы — как можно быть таким слепым?!

Между тем спевшаяся парочка, очарованная друг другом, переместилась от реки ближе к лесу. Там сложили костер и на весело занявшемся огне принялись просушивать «утопшие» хлебные караваи. Полкан от переживаний сырыми умял штук пять. Марр попытался угостить коня из своих рук, но скакун доверял ломать караваи на куски только гоблинке. К Грюнфрид Руун осмотрительно не подходил, отвечая на ее колючие злые взгляды своими, тяжелыми, темными, изучающими, непонятными, от них Грушу колотила дрожь хуже прежнего. Нет бы ей сразу намекнул, что вспомнил ее, убивать-де будет всенепременно, мучительно и страшно! Нелюдь и есть нелюдь — запугивает неизвестностью, гад такой. Поди разгадай, о чем думает, что замыслил.

Видя, что процесс просушки Светозару не дается, караваи у него получались обугленными то с одной стороны, то по всей корке целиком, Марр, дабы спасти остатки хлебов, принялся с усиленным вдохновением отвлекать своего помощника разговорами. Очень быстро Тишка разболтал о себе практически всё что можно. На объявленную цель путешествия («покорение дракона») Рунн выразительно изогнул бровь, покивал: «Избавить местных жителей от разорительных набегов чудища — дело хорошее, богоугодное». На обмолвку: «всегда мечтал быть героем без страха и упрёка» — собеседник весьма кстати припомнил, что по пути сюда видел шайку разбойников, засевших в кустах.

— Они явно кого-то сторожили! — заметил между делом Марр. — И явно не меня, корзина с хлебом их не заинтересовала. Поэтому я сделал вид, что не вижу их гнусные хари сквозь редкую листву, и прошел своей дорогой.

— Уж я бы показал им, как строить ловушки честным людям! — вырвалось у Светозара.

— И ведь это было совсем недавно, — добавил Марр, кинув на героя понимающий взгляд. — Возможно, они всё еще там. Грабят кого-нибудь, мучают или убивают. Прямо сейчас и убивают.

— О, Небеса! Я должен их остановить! — моментально принял решение Тишка.

— Ради всего святого, будь осторожен, — от души посоветовал Руун Марр. Не обращая внимания на недобрые взгляды коня, он сам собрал хлеба, которые они успели просушить и не спалили до углей, положил в сумки Полкану, наказав съесть их в течение