Крылья любви - Барбара Мецгер

– Ты имеешь в виду приступ неудержимого веселья?

– Ты когда-нибудь видела одержимого?

– Теперь ты становишься глупым.

Так оно и было, и Ардет этому радовался. Кто хоть когда-нибудь слышал о глупом фантоме?

– Так ты предпочитаешь видеть в своей постели весельчака, а не одержимого? – Ардет вдруг стал серьезным и спросил: – Быть может, день для тебя был очень трудным? Новые люди, новая ответственность, новые, далеко не простые обязанности? Быть графиней вовсе не значит только и делать, что увешивать себя драгоценностями.

– Ты считаешь, что я справлюсь?

– Конечно. Иначе не привез бы тебя сюда.

– Я тоже так думаю. И верю, что мне будут по сердцу мои обязанности. А что касается того, кого я хочу видеть у себя в постели, я думаю, ты догадываешься.

– Скажи это, моя Джини.

– Тебя.

После поцелуя, который, как показалось Джини, потряс весь Ардсли-Кип до самого основания, Корин сказал:

– Я буду там. Попозже.

Это попозже оказалось далеко не скорым. Кузен Спотфорд был полон энтузиазма и выкладывал на стол один план местности за другим, чертеж за чертежом, список за списком и так далее, совершенно забыв о собственных строжайших указаниях сыновьям не переутомлять графа. Другие хотели услышать от самого Ардета сообщение о его планах устройства школы, а от Джини – сведения о том, как она себе представляет создание гончарной мастерской. После чего последовал праздничный обед, достойный короля и столь изобильный, что, казалось, его хватило бы, чтобы накормить половину королевских подданных.

В амбаре должны были накрыть столы для наемных работников имения. Спотфорд заверял графа и графиню, что ничего не должно быть упущено, праздник в честь их приезда пройдет на высоте.

– С вашей стороны было бы поистине добрым делом, если бы вы заглянули туда на несколько минут, – говорил он. – Никаких излишеств, никакого беспорядка, только мирное веселье, немного музыки и танцев для молодежи. Там будут дочери миссис Ньюберри, половина танцев уже обещана ими кавалерам. – Он бросил взгляд на маменьку барышень и добавил: – Я и сам не прочь сплясать джигу.

– А как это совместить с нашим трауром? – спросила Джини.

– Да, я понимаю, пережито много бед и горя, это печально, согласен. Но мы отмечаем начало новой жизни, и девушки вправе оставаться юными и беззаботными. Мы никогда не задирали носы перед простыми людьми, но если вы считаете, что танцевать в амбаре для вас невозможно, то я уверен, арендаторы и работники вас поймут. Ни моя сестра, ни ее горничная ни разу не присутствовали на подобных сборищах.

– Я никогда не участвовала в такого рода празднествах. У меня просто не было повода.

– В таком случае тем более, если вы устали, люди не будут в претензии.

Джини взглянула на мисс Хэдли, которая одобрительно кивнула, что соответствовало желанию самой Джини. Ардет пожал плечами. Если она хочет, он туда пойдет, сказал ей его спокойный взгляд, хотя у него другие, гораздо лучшие планы. Попозже.

– Мы можем зайти в амбар, но только ненадолго.

Так и вышло, что после долгого обеда Джини и Ардет пошли в амбар посмотреть, как веселятся те, кто на них работает.

Молодой Ричард танцевал по очереди со всеми тремя мисс Ньюберри, которые тем не менее строили глазки овчарам, кузнецу и красивому белокурому пастору деревенской церкви. Мари танцевала с Кэмпбеллом, который ворчал, что он слишком стар для такой чепухи. Однако по секрету признался Ардету, что готов строить из себя дурака, только бы не видеть Мари в объятиях помощника дворецкого.

Джини не танцевала, но время проводила приятно. Она беседовала с женами фермеров, доярками, гусятницами, в то время как Ардет вел разговоры с хозяевами коттеджей, обещая посетить каждого, чтобы познакомиться с условиями их существования и выслушать их пожелания и жалобы. Заверил их, что не станет ничего менять, не посоветовавшись с ними, что заработки их в полной безопасности, если они усердно делают свое дело, ведут себя честно и лояльно и не сплетничают о лорде и леди. Мало того, он окончательно покорил их, когда взял у одного из музыкантов флейту и сыграл на ней необыкновенно красивую мелодию, которую ни один из них в жизни не слышал и никогда не забудет.

Возможно, то была одна из русских песен, подумала Джини. Или он сам ее сочинил. Джини она навеяла мечты о дымных кострах и цыганских таборах, о лесном боге Пане, играющем на своей свирели нимфам, о факирах, укрощающих кобр своей музыкой, – и о любви. Но потом все стало напоминать ей только о любви: и то, как ловко облекает сюртук фигуру Ардета теперь, когда он снял повязки, и то, как ложится ему на лоб прядь черных волос в то время, как он играет, и то, как он в самозабвении прикрывает глаза, проникаясь собственной музыкой, и особенно то, что она услышит, непременно услышит, как рядом с ее сердцем бьется его сердце. Позже.

Кончив играть, Ардет поклонился слушателям и поблагодарил их за то, что они так дружелюбно встречают его самого и его жену. Он сказал, что теперь прощается с ними, и просит продолжать веселье, и желает всем доброй ночи. С женой под руку и с вороном на плече граф Ардет вернулся в свой дом.

Он сказал, что ненавидит сплетни, но разве это сплетни, если кто-то скажет, что их новый хозяин – настоящий джентльмен, а графиня просто чудо как хороша собой. Слухи из Лондона – просто помои для свиней, и незачем их повторять – с этим согласились все. Он граф и может забавлять себя любыми чудачествами, какими только хочет. У него щедрая рука и доброе сердце, хоть он и не слишком часто улыбается.

Он сказал, что ценит честность и хорошую работу. В таком случае он будет доволен своими людьми, они в этом клянутся, потому что любой из них готов исполнять каждый день добрую работу за справедливую плату. Но тут все вдруг расхохотались. Хорошо, что мистера Фернелла Спотфорда нет здесь. Уж он-то никогда не работал и редко платил по счетам. А хорошеньким девушкам тоже пора уходить, решили все и мигом спровадили дочерей по домам. А сами продолжали веселиться.

Словно рыцарь давно прошедших веков – а ведь он сам был таким рыцарем когда-то – так вот, словно рыцарь к сражению, готовился Ардет к удовлетворению своего давнего и страстного желания. Благодарение семи святым, оружие его было наготове. Даже чересчур, чего он, признаться, опасался, ибо ему хотелось продлить наслаждение для себя и доставить его Джини.

Настало время позаботиться о том, чтобы все было обставлено наилучшим образом. Ардет велел подать вино и фрукты. Еще раз принял ванну. Как ему показалось, целый час думал о том, что надеть: брюки, рубашку, носки и туфли, чтобы сбросить все это с себя в считанные секунды, или парчовый халат. Он отослал глупо ухмыляющегося слугу и облачился в халат. Потом осторожно опустил в карман кольцо. Подумал – и переложил в другой карман, откуда кольцо было легче достать. Снова вынул его и принялся полировать о собственный рукав. Проклятие, надо было своевременно отдать его почистить ювелиру! А что, если, не дай Бог, конечно, кольцо не подойдет по размеру?