Святой Грааль - Юрий Никитин

Раздраженный Томас, чтобы не слушать такие разговоры,прошелся по стану, взглядом военного умельца оглядел как поставили телеги, каксложили оружие. Прямо посреди стана из песка торчали остатки древних строений,почти засыпанные. Томас пощупал, с удивлением сообщил калике:

— Видать, тут было их святилище. Или даже столица. Ачто? Могли же эти оборванцы быть древним и мудрым народом? Как халдеи, а потомодичать! Но что за сила разрушила такие стены? Из гранитных глыб, не обожженнаяглина.

— Какая разница, — буркнул Олег.

— Большая, — возразил Томас. — Из-за такой жепромашки когда-то такое началось... Сарацины говорят, что Иблис был ангелом, ноотказался поклониться Адаму: «Ты создал меня из огня, а его из глины!» Ну,Господь турнул его вверх тормашками с небес. А что вышло? Иблис с тех порненавидит человека и постоянно вредит. Да ты сам помнишь что проклятый вытворялс нами!

Олег удивился:

— Ты ж христианин! Как тебе может вредить Иблис, он жешайтан?

— Как-как, — оскорбился Томас, ему почудилось, чтосер калика заподозрил в трусости, — Как и сам Сатана со своими слугами! Онже Иблис, Дьявол, Везельвул, Шайтан, Локи, Люцифер... что я, прелат, чтобы всеимена помнить?

Он отмахнулся, ушел к кочевникам. Олег с интересомпосматривал как рыцарь принял пиалу из рук вождя, что-то ответил, коснулсясердца, затем лба, а лишь потом отпил из чаши. Когда они снова оказалисьвдвоем, Олег поинтересовался ехидно:

— А тебе не перепадет?

— От кого? — удивился Томас.

— От своего бога.

— За что?

— Ты ж поклонялся, можно сказать, чужому богу.

Томас посмотрел покровительственно. Даже голос сталпоблажливым:

— Сер калика... ты учен, но знаешь не все. Видать, всеже мало тебя по свету носило. Одного бога... вернее, один лик бога знают лишьте, кто не слезает с печи, как ты говоришь. А я побывал, побывал... И понимаю,что бог, приходя в новую страну, для понятности говорит на местном языке иодевает местные одежды, а то даже имя берет местное! Обычаи же везде разные. Нуи пусть. Лишь бы учили добру, рыцарской доблести, справедливости. Так что я-топонимаю, что у нас зовется Христом, у сарацин — Аллахом, у кого-то вовсеБуддой... Но бог-то един. Да и не поклоняюсь вовсе! Просто салютую ВерховномуСюзерену.

Когда небо начало темнеть, костры развели даже заоборонительным кольцом телег. Верблюдов и коней увели за ручей, там пасли иохраняли, а в самом центре походного лагеря шел бедный, но веселый пир.

Томас и Олег, сославшись на усталость, ушли в отведенный дляних шатер. Томас с облегчением снял доспехи, хотел было поставить двуручный мечв угол, но угла не нашел, положил в изголовье, следуя примеру калики. Олегразделся, с наслаждением лег:

— Завтра на корабль! — Люблю море. Вроде бы мойнарод больше знает степь, еще раньше знал леса... Или море плещется в кровиславян?

— В моей голове плещется только вино, — простоналТомас.

— Как они взбираются на верблюдов?

— На верблюде можно за горбы хвататься.

— Но падать дальше!

Он рухнул на постель, повозился, уже начал было похрапывать,как вдруг полог бесшумно отодвинулся, в шатер вступил Самота. Лицо вождя былосмущенное, он теребил разорванную на груди рубаху:

— Простите, дорогие гости... Потревожил, но у насновость. Только что прибыли гонцы от великого султана.

Томас насторожился, пощупал в изголовье мешок с чашей. Олегмолчал, испытующе рассматривал вождя.

— Говорят, что из их тюрьмы удалось сбежать двумопаснейшим преступникам.

— Ну-ну, — поторопил Томас.

— Описали внешность, приметы... Словом, вас обоих.

Томас напрягся, подвинул ближе меч. Олег спросил:

— А что ответил ты?

— Что мог ответить? Кто-то из моего народа тут жесказал, что оба человека, чьи приметы совпадают, у нас в лагере. Наши гости.Тогда гонцы султана потребовали вашей выдачи!

— Ну-ну, — поторопил Томас.

Самота запустил пятерню за пазуху, почесался, что-товыловил, раздавил крепкими ногтями. Ответил буднично:

— Не думаю, что от султана.

— Почему? — спросил Томас быстро.

— Султан не станет требовать от того, кто не являетсяподданным. Или данником. Урюпинцы никому не подчиняются! Мы — вольное племя.

Он захохотал, гордо выпятил худую грудь. Томас не убиралруку с меча, посматривал по сторонам, прислушивался, косил глазом на Олега.Вождь сказал с явным удовольствием:

— Я тут же вывел их на чистую воду. Пришлосьпризнаться, что приехали издалека, вовсе не от султана. Объяснили, что васприсудили в Персии к четвертованию, в Индии — к сожжению, в Мезии должнызаковать живыми, в Иудее — побить камнями, в Константинополе — распять накресте... Что-то где-то еще, но все не запомнил. Виноваты в растлении малолетних,святотатстве, кровосмешении, разрушении храма Силула...

Томас покачал головой:

— У меня бы жизни на все не хватило! Возможно, этокалика? Он старше, да и побывал везде.

Олег подумал, почесал в нерешительности в затылке:

— Когда это я рушил храм Силула? Я тогда был вовсе надругом конце Ланки!

Вождь кивнул с облегчением:

— Я так и понял, что преувеличили. К тому же не нашедело мешать людям жить так, как хотят. Мы не вмешиваемся в чужие обычаи. Намбоги ясно велели: не мешай другим!

— Они уехали? — спросил Томас сдавленным голосом.Он не выпускал меч.

— Сказали, что за ваши головы объявлено вознаграждение.В рупиях, динарах, гульденах, золотых кольцах, перьях страуса, слоновой кости,даже каких-то кунах... В общем, по мешку золота за каждого.

В спертом жарком воздухе шатра повеяло холодом. Человека слегкостью убивают за одну монетку, даже не золотую, а здесь нектомогущественный с легкостью швыряет два мешка золота, желая чтобы заказ былвыполнен со всей тщательностью и услужливостью.

— Семеро? — спросил Томас перехваченным горлом.Олег кивнул. Томас спросил тяжелым голосом. — Что вы решили?

Вождь отвел глаза, в лице было смущение:

— В таких важных вопросах... которые касаются всегоплемени, я должен советоваться со старейшинами. Даже со всем народом.

Он попятился, выдвинулся за пределы шатра. Томас прямо спостели прыгнул к крохотному окошку, где вместо материи желтела стенка бычьегопузыря. В дальнем месте лагеря собрались в кучу взрослые урюпинцы, оживленноспорили. Небо потемнело, высыпали звезды, но урюпинцев освещало багровое пламя,лица выглядели особенно угрюмыми и жестокими. Многие исчезали, затем появлялисьуже с оружием. По странному обычаю, или по бедности, они носили мечи и кинжалыбез ножен, и стальные лезвия в красном свете костров выглядели особеннозловещими.