Зубы настежь - Юрий Никитин

Сильный стук копыт догнал, я не оборачивался, уже отличалуверенную поступь жеребца воеводы от кокетливого шага кобылки принцессы,наглого топота коня герцога или невыразительного стука по земле лошадейостальной свиты.

Воевода снял шлем, на красном лице медленно выступалибисеринки пота, тут же либо сдувало ветром, либо выпивал сухой накаленныйвоздух. Небо над головой качалось беспощадно синее, без единого облачка.

– Дождь будет, – сказал он.

Я с недоверием посмотрел на небо:

– Точно? А какие приметы?

Он хмыкнул:

– При чем тут приметы? Давно не было. Значитца, пора.

Я перехватил его оценивающий взгляд. И хотя он мазнул им помоей мощной мускулатуре, я ощутил, что к схваткам отношения не имеет, а скореек тому, что с такой атлетической фигурой да вот уже третьи сутки в пути, и всееще ни одной служанки не греб, барабанщика не пользовал, в рукоблудстве вродебы тоже не замечен... Скажи ему, что и в первом квесте вроде бы не грешил, товообще решил, что анаболиков наглотался.

Впереди прямо на дороге взметнулись два вихря. В серой пылимелькнули мускулистые, присыпанные пылью тела, солнце скользнуло на короткихлезвиях. Не рассуждая, я отклонился в сторону, мимо просвистела сталь, мои рукисловно без участию сознанию сорвали с крюка щит и выдернули из-за спины меч.

Два конских прыжка, лязг, визг, крики, чмокающие ударытяжелого лезвия по мясным тушам, и мы с конем прорвались вперед по дороге, гдея развернул коня, красиво приподняв на дыбы, вскинул меч, с которого срывалиськрасные капли, и бросил эту полосу булата в ножны.

На дороге осталось четыре рассеченных тела. Кровь хлесталаширокими потоками из страшных ран, заливала топоры, швыряльные ножи. Пыльныйковер вокруг убитых темнел, мокрое пятно расползалось шире и шире.

Воевода смотрел неверящими глазами. Лицо его былоперекошено, наконец одной рукой сунул топор обратно в ременную петлю, другойрукой провел по сразу заблестевшему лбу:

– Ф-фу... Я не успел глазом моргнуть!.. Ты прямо как...как не знаю кто.

Я отмахнулся:

– Да ладно, забудь. Так как, говоришь, ты горноговеликана забодал?

Воевода подъехал, что-то говорил, а на меня внезапнонахлынула дрожь, руки затряслись, губы начали прыгать. Перед глазами замелькаликартинки, как эти, которые подстерегали меня, да не промахнулись, да и ноживонзились все четыре, да потом еще и топоры...

Воевода внезапно прервал рассусоливания, посмотрел суважительным удивлением:

– Ишь как тебя корчит!.. Прямо ломает. Лютый тычересчур!.. Мало тебе четверых, только раззадорился... Да, недаром орки...Молчу-молчу.

Дорога вышла из леса, справа потянулись пшеничные поля.Мужчины мерно взмахивали косами, женщины вязали снопы, а тучные волы мерножевали жвачки. Еще дальше деревья, домики

Я с удовольствием смотрел на веселые смеющиеся лица молодыхженщин, округлые сытые бедра, живые глаза. Воевода перехватил мой взгляд,бросил понимающе:

– Да, девки здесь всем девкам девки. Из соседних земельедут сватать!.. Конечно, где-нибудь за тридевять земель может быть есть илучше, во что поверить все же трудно, но во всех окрестных...

Я вспомнил Светлану, во рту стало горько, а голос дрогнул:

– Есть.

Он посмотрел круглым как у большого кота глазом, неповорачивая головы:

– В самом деле?.. Наверное, очень далеко?

– Очень, – сказал я. Во рту было как после полыни,горечь опустилась к сердцу. Воевода смотрел сочувствующе, я навернякапеременился в лице, он с досадой посмотрел на палящее солнце, ни спрятаться, ниукрыться от жуткой как кузнице возле горна жары, сказал утешающе:

– Да, старые волхвы что-то баили... Кто, грит, хоть разодну крылатую под себя подгребет, тот на других баб и смотреть не станет. А тыне только крылатых, их вон как гусей косяки на север прут... видать, битваидет, ты даже среди орков не в простых свиньях ходил!.. Тебе, как властелину,каждую ночь новых, небось, приводили!.. Зеленых, свеженьких, сытеньких, схолодной как у лягушечек кровью и холодной кожей...

Он вытер обильно струящийся пот, звучно выплюнул ком чернойпыли, которым убил бы, попади, крупную полевую мышь.

Мы ехали через широкую рощу. Когда справа донесся голос, мыприслушались настороженно, а воевода похлопал по рукояти топора, не убежал ли,левой рукой привычно снял с крюка щит. Мои руки дернулись, но остались наместе: ветер донес слова непристойной песни.

Из-за дальних берез показался всадник. Конь шел ровнымшагом, человек сразу же умолк, но без всякой спешки снял с седельного крюкажелезный шлем, нахлобучил на голову, в правую руку взял топор на длиннойрукояти, а в левой оказался небольшой круглый щит.

Конь двигался все таким же неспешным шагом, незнакомецвыглядел мужчиной крепкого слежения, рубаха расстегнута, открывая широкуюгрудь, заросшую рыжими волосами, сапоги из простой кожи, истоптаны, на шлеме ищите следы жестоких ударов, но сам всадник держался уверенно, без страха.

Управляя ногами, он пустил коня по обочине справа, сразусообразив, что на всякий случай лучше зайти со стороны воеводы.

Воевода вскинул руку:

– Привет тебе, путник! Мы мирные люди.

Всадник остановил коня, несколько мгновений всматривался,затем топор и щит вернулись на места, он снял шлем. На нас взглянуло немолодоелицо с легкой седой щетинкой, голубые глаза на веселом дерзком лице. Кожакоричневая, темная как от жгучего солнца, так и от ветров, снегов. Морщины непортили, а скорее придавали вид суровой и веселой мужественности.

– Приветствую, – ответил он наконец сильным чутьсипловатым голосом. – Я одинокий путник, который не ищет драк, но неотказывается, когда ему их навязывают.

Воевода широко улыбнулся:

– Хорошие слова. Если едешь в Тарганбург, топрисоединяйся к нашему отряду. Мы скоро остановимся на отдых, можешь вбезопасности напоить коня и отдохнуть сам.

Незнакомец смерил меня пристальным взглядом, я попыталсяощутить его неприязнь, но это оказался первый человек, у которого моя могучаястать не вызвала неприязни. Кивнул с дружелюбным равнодушием, уже улыбался, я соблегчением понял, что это один из немногих любителей жизни, который жизньюдоволен по самую завязку, красота и мускулы других людей ему до одного места,все равно он круче и удачливее,

– Меня зовут Ушан, – назвался он. – Вообще-тоя купец. Правда-правда!.. У меня бывали не только лавки, даже склады с горамитоваров. Отправлял караваны... Сейчас, правда, монета выпала не той стороной,но все меняется, верно?

Наши кони ехали рядом, я буквально чувствовал как даже отего коня струится ощущение довольства жизнью, приключениями, и ожиданием, чтоне за тем поворотом, так за следующим его ожидают сундуки с золотом. Хотя,возможно, и ожидают. Некоторым людям просто везет, а некоторые просто имеют нюхна золото и приключения.