Корабль мечты - Лука Ди Фульвио

– Это украшение принадлежало Марианне, верно?

Ланцафам сложил кости в стакан, но бросать не стал. Глядя в одну точку, он сидел у стены, перебирая пальцами цепочку, точно четки.

– Я больше не буду работать врачом.

– Зря.

– Капитан, я не врач. Я мошенник.

– Все врачи – мошенники, – горько рассмеялся Ланцафам.

– Я серьезно. Я мошенник и этим зарабатывал себе на жизнь.

– Послушай, Исаак. – Отложив кости, капитан схватил его за отвороты куртки. – Я тебе не духовник, да и ты не христианин. Поэтому не надо мне тут исповедоваться. Я не хочу это выслушивать. – Он убрал руку. – Я знаю, кто ты. Все остальное меня не интересует. – Ланцафам вновь уставился на цепочку.

– Вам ее не хватает? – шепотом спросил Исаак.

– Как воздуха, – не поднимая головы, ответил капитан. – Я никогда не говорил ей об этом. Да и сам себе не признавался.

– Некоторые люди оставляют неизгладимый след в нашей душе.

Глаза Ланцафама затуманились от слез и вина.

– Твоя жена… она оставила неизгладимый след в твоей душе?

– Да, – вздохнул Исаак. – И этот след останется со мной навсегда.

Ланцафам передернул плечами.

– Играй, доктор. Терпеть не могу, когда мы грустим о прошлом.

Исаак метнул кости, но никто не взглянул на кубики.

– Возможно, твоя дочь Джудитта оставила след в душе этого мальчика, – предположил капитан.

– Это его беда, – пожал плечами Исаак.

– Или его счастье. Мы потеряли своих женщин. Возможно, мальчонка нашел свою.

– Вы собираетесь играть или нет, капитан? – остановил его доктор.

Ланцафам задумчиво кивнул, бросая кости.

– Ты прав, от этого мальчишки одни хлопоты.

– Это уж точно, – проворчал Исаак.

Ланцафам хлопнул его по плечу.

– Но мальчонка тебе по душе. Признай это.

Исаак встал.

– Вы можете сколько угодно притворяться, будто не верите в то, что я мошенник, – с серьезным видом произнес он. – Но я уехал с острова Негропонте, потому что там все меня знали. И у Джудитты не было там будущего, потому что никто не станет жениться на дочери преступника, если сам он не преступник. Поэтому я и приехал сюда. Чтобы у моей дочери появился шанс. И разрази меня гром, если я после всего этого подпущу к ней какого-то мелкого прохвоста.

– Да, так судьба сыграла бы с тобой злую шутку, верно? – рассмеялся Ланцафам.

– Занимайтесь своим делом, капитан. Следите за тем, чтобы ночью опасные еврейские молодчики не похитили невинных христианских младенцев, – раздраженно отрезал Исаак. Он даже покраснел от злости. – А я иду спать.

В ответ капитан зашелся смехом. Дождавшись, пока его друг перейдет площадь Гетто Нуово, пройдет мимо арки дома, в котором Ашер Мешуллам уже открыл новую лавку, и скроется в узком дверном проеме своего жилища, капитан поднял голову и окинул взглядом здание, в котором жил теперь Исаак. На пятом этаже в окне горела свеча. Ланцафам улыбнулся, представив себе, что в этой залитой светом свечи комнате сидит еврейская девчонка и мечтает о мальчишке-христианине. Эта мысль тронула его, но в то же время капитан ощутил пустоту в своей душе. Крикнув стражнику, чтобы тот выпустил его из Гетто Нуово, капитан отправился к себе, собираясь выпить ликера.

Бенедетта, заливаясь слезами, бежала по узким переулкам. Она чуть не сбила с ног какого-то толстяка, споткнулась и упала, сильно ударив колено и порвав платье. Толстяк что-то крикнул ей вдогонку, но девушка уже помчалась дальше, боясь утонуть в море своих слез, если остановится.

Меркурио исчез больше двух недель назад. В душе Бенедетты еще теплилась надежда на то, что он вернется, и потому девушка день за днем ждала его в таверне. Она даже подумывала о том, не сходить ли ей в дом Анны дель Меркато. Но Бенедетта понимала, что не вынесет, чтобы ее отвергли во второй раз. Наверное, для такого она была слишком гордой. Слишком трусливой. Или слишком слабой. Еще никогда в жизни она не была настолько одинока. Целыми днями она валялась ничком в своей комнате в таверне, не обращая внимания на клопов. Но утром ее разбудил герольд: распоряжение о переселении всех евреев Венеции в Гетто Нуово вступало в силу с сегодняшнего дня. Герольд огласил новость о том, что в полночь, когда на башне собора Святого Марка пробьет колокол Мараньона, всех евреев запрут в Гетто Нуово.

Бенедетта решила пойти туда и посмотреть на это представление. Ее влекла неосознанная жажда страданий, что свойственна любой влюбленной. Сама не подозревая того, она страстно желала проверить, придет ли туда Меркурио.

Но к тому, что она увидела у входа в Гетто Нуово, к тому, что услышала, Бенедетта не была готова. Она сразу узнала голос любимого. А когда Меркурио столь пылко и страстно выкрикнул имя Джудитты, когда принес свою клятву, Бенедетте показалось, что она вот-вот умрет. Вначале она бросилась бежать. Боль, унижение, ненависть к этой глупой еврейской девчонке рвали ее на части. Но затем Бенедетта вернулась на набережную напротив того места, откуда доносился голос Меркурио. Она хотела увидеть его. Бенедетта знала, что так ей будет только больнее, но, невзирая на это, вернулась. Когда Меркурио отвели в сторожку, Бенедетта встала у окна и подслушала разговор Меркурио с Ланцафамом, пока ее не прогнали прочь.

Бенедетта все бежала и бежала, пока не очутилась у арок церкви Сан-Бартоломео.

Меркурио отверг ее, потому что она оказалась слишком «простой». Именно так он и сказал. Она ничего для него не значила. Словно ее и не было никогда.

Примчавшись в таверну, Бенедетта взлетела вверх по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз. Она бросилась на засиженную клопами лежанку и разрыдалась еще пуще. Постепенно девушка поняла, что не знает, отчего же страдает – от неразделенной любви или от уязвленной гордости. Только в одном Бенедетта была уверена целиком и полностью – в своей жгучей ненависти к этой еврейской девчонке, потому что этой дуре все досталось само собой, ей и пальцем о палец для этого ударить не пришлось!

– Ты его не заслуживаешь, жалкая шлюха! – крикнула Бенедетта, пряча лицо в подушку.

Той ночью она не сомкнула глаз.

Словно чтобы помучить себя еще сильнее, Бенедетта старалась представить себе прекрасное лицо Меркурио, но оно расплывалось у нее перед глазами. Все затмевал лик Джудитты. Бенедетта отмахивалась от этого образа, точно от надоедливого шершня, но в ее сознании всплывало то лицо соперницы, то лицо матери. Под утро девушка ненадолго провалилась в беспокойный сон. Ей снилась мать.

На рассвете Бенедетта отправилась в терму за Риальто и отмылась со всем тщанием. Она избавилась от вшей и клопов, натерла тело лавандовым маслом, почистила зубы кашицей из мяты и кедрового масла. Затем она пошла к мяснику и купила все необходимое.