Честь – никому! Том 2. Юность Добровольчества - Елена Семенова

В апреле Колчак побывал в Петрограде, куда адмирала вызвал Гучков, намеревавшийся поставить его во главе развалившегося Балтийского флота. Александр Васильевич от новой должности отказался и, удручённый всем увиденным и услышанным в столице, возвратился в Севастополь. По возвращении он выступил перед пленумом совета флота, армии и рабочих, проходившем в цирке Труцци, самом большом здании города. Набатом звучала речь адмирала, безмолвно слушал её зал, а впервые возникло у Кромина ощущение надвигающейся бездны. Спокоен был голос Колчака, спокойным выглядело лицо его, но разрывали душу слетавшие с его уст слова, безжалостно рисовавшее создавшееся положение в истинном его виде:

– Я буду говорить об очень тяжёлых и печальных вещах, и я долго думал, говорить ли о них совершенно откровенно, так как многих слабых людей это сообщение могло бы привести в состояние, близкое к отчаянию, к представлению, что всё потеряно и выхода из создавшегося положения нет. Но я не буду считаться с ними – я буду говорить для сильных и твердых людей, способных хладнокровно и спокойно смотреть в глаза надвигающейся катастрофе, обдумать и взвесить её значение, а затем делом или поступками её предотвратить. Армия и флот гибнут, Балтийский флот, как вооружённая единица, перестал существовать, в армии в любом месте противник может прорвать фронт и начать наступление на Петроград и Москву. Россия стоит перед торжествующим врагом, открытая для его вторжения. Фронт разваливается, и шкурнические интересы торжествуют. Явление дезорганизации комсостава, крайняя трудность и даже невозможность военной работы, удаление и вынужденный уход многих опытных начальников и офицеров, лучшие из которых ищут места в армиях наших союзников для выполнения долга перед Родиной, с одной стороны, и явления сношения с неприятелем и дезертирство, с другой, создают грозные перспективы в будущем. Если мы не оставим партийные споры, Россия погибнет! Суждения обитателей, собравшихся в горящем доме, о вопросах порядка следующего дня приходится признать несколько академическими. Наш Черноморский флот – одна из немногих частей, сохранивших боеспособность; на него обращены взоры всей России. Черноморский флот должен спасти Родину! Разрыв между солдатом и офицером ведёт к вторжению неприятеля на русскую землю; враг пройдёт огнём и мечом по нашим родным полям и лесам! Если дух армии изменится в лучшую сторону, если мы сумеем создать в ближайшие дни дисциплину, восстановить организацию и дать возможность комсоставу заняться оперативной работой, мы выйдем из предстоящих испытаний достойным образом. Если же мы будем продолжать идти по тому пути, на который наша армия и флот вступили, то нас ждёт поражение со всеми проистекающими из этого последствиями. Если мы сейчас бросим своё участие в войне, то вооружим против себя ещё и союзников, счёт которых будёт чрезвычайно тяжёлым. Наша зависимость будет уже не от одной Германии, а, может быть, от целого ряда государств. Чем же расплачиваться придётся нам? Ни для кого не секрет, что мы находимся в самом бедственном положении, и придётся расплачиваться натурой, – территорией и нашими природными богатствами. И вот, наступает, в конце концов, призрак раздела нашего; мы потеряем свою политическую самостоятельность, потеряем свои окраины, в конце концов, обратимся в так называемую «Московию» – центральное государство, которое заставляют делать то, что им угодно, но то, что обуславливало нашу политическую самостоятельность, – всё будет у нас отнято. Какой же выход из этого положения, в котором мы находимся, которое определяется словами «Отечество в опасности»? Первая забота – это восстановление духа и боевой мощи тех частей армии и флота, которые её утратили, – это путь дисциплины и организации, а для этого надо прекратить немедленно доморощенные реформы, основанные на самоуверенности невежества. Сейчас нет времени и возможности что-либо создавать, надо принять формы дисциплины и организации внутренней жизни, уже существующие у наших союзников: я не вижу другого пути для приведения нашей вооружённой силы из «мнимого состояния в подлинное состояние бытия». Это есть единственно правильное разрешение вопроса.

Речь Колчака была встречена бурными овациями, после неё его вынесли на руках. В те же дни ЦВИК провёл голосование о желательности или нежелательности приезда в Крым Ленина. Из четырёхсот девяти делегатов лишь двадцать высказалось в поддержку этого приезда, после чего ЦВИК разослал по всем приморским городам телеграмму с распоряжением ни в коем случае не допускать приезда Ленина.

Выступление Колчака имело столь сильное влияние, что ЦВИК решил послать делегацию Черноморского флота с целью агитации за сохранение боеспособности войск и продолжение войны. Делегация включала в себе четыреста шестьдесят человек. Они разъехались по фронтам, выступали в действующих частях, а часто, пытаясь воодушевить солдат, сами шли в бой и погибали. Многие, таким образом, в Севастополь уже не вернулись. В те дни газеты как никогда много писали о Колчаке, одну из его речей растиражировали и распространили по стране, его слава росла с каждым днём, его имя приобретало всё большую известность, а, между тем, утрата наиболее дееспособных и патриотично настроенных моряков, оказавшихся в черноморской делегации, не замедлила сказаться на положении флота…

Ещё ранее Колчак заявил, что считает возможным руководить флотом до тех пор, пока не произойдёт одно из трёх обстоятельств: 1. отказ какого-либо корабля выйти в море или исполнить боевое приказание; 2. смещение подчинёнными с должности кого-либо из начальников без санкции командующего; 3. арест подчинёнными своего начальника. В мае эти обстоятельства стали реальностью. Всё началось с того, что миноносец «Жаркий» отказался выйти на боевое задание, и его пришлось вывести из состава действующих сил. При этом, впрочем, когда адмиралу понадобились добровольцы для крайне опасной операции по установке новых мин вследствие полученной информации о новых немецких подлодках, таковых оказалось столько, что они превысили необходимое количество. Задание было выполнено, несмотря на то, что в ходе него возникла перестрелка с вражескими катерами, и многие получили ранения. Таков был контраст той поры. Вскоре после инцидента с «Жарким» совет, из которого к тому моменту ушли многие члены, с которыми взаимодействовал Колчак, потребовал от адмирала ареста одного из командиров. Александр Васильевич ответил, что санкцию даст только после официального расследования, и тогда арест был произведён самовольно. Колчак обратился к правительству с просьбой об отставке, но Керенский, ставший к тому времени военным и морским министром, её не принял.

Тем не менее, оставаться на посту адмиралу пришлось недолго. Развал флота продолжался. Судостроительные заводы почти не работали, Колчака более не приглашали на проводимые собрания, среди матросов явились неизвестно откуда взявшиеся провокаторы, которые стали распускать слухи о мнимом офицерском заговоре. Арестовать этих агитаторов не было сил. Их речи имели большое разлагающее влияние на матросов, солдат и рабочих. Влияние офицеров быстро падало.

Целый поток клеветы был обрушен на адмирала. На одном из митингов присланные ораторы представили его крупным помещиком, имеющим владения на территории Пруссии, а потому лично заинтересованным в продолжении войны. Александр Васильевич потребовал слова и заявил: